Королева ночи
Шрифт:
Если представить, что роль пресса выполняет этот дегенерат подручный, то тогда он сам должен держать клещи. Вполне понятно. Сначала нужно заготовку разогреть, чтобы металл стал пластичным, до малинового, а еще лучше белого цвета…
Юноша бросил заготовку в очаг, и мальчишка заработал мехами. Кузнец сел на трехногую табуретку у открытой двери, где было не так жарко, оттуда внимательно наблюдая за всеми его действиями.
Костя поправил фартук, который закрывал переднюю часть его тела от жары и раскаленных брызг, оставляя открытой спину и то, что пониже, и поежился от неприятных ощущений — колючий ветерок, струящийся в открытую дверь холодил ноги.
Вид у него наверняка комичный, хорошо еще, что на улице никого не было, крестьяне разошлись по своим делам, да и багровое незнакомое солнце поднялось уже до половины неба. Даже девушки исчезли — тоже хорошо, некому над ним смеяться будет…
Почему светило ему показалось незнакомым, Костя понял только сейчас — мало того, что оно имело другой спектр излучения, но и было больше Солнца. Получалось, что он не на Земле? Но тогда почему его легко понимают и с восприятием инопланетной речи никаких проблем не испытывает?
Это была еще одна загадка, решать которую не было ни времени ни желания. Как говорил один преподаватель: — Смиритесь, так это есть.
Когда заготовка раскалилась добела, Костик вынул ее из очага, клещами скрутил в некое подобие бараньего рога, немного разбил и бросил обратно.
— Это ты зачем так сделал? — лениво поинтересовался кузнец. — Крутить обязательно было? Зачем железо портишь?
— Закрутка дает прочность и однородность, — пояснил юноша. Сейчас он говорил то, что им объясняли на лекции. — Хороший меч так обрабатывают тысячу, а иногда и десятки тысяч раз, тогда он приобретает особо-прочную структуру, и сломать его становится трудно. Кроме того при каждом нагревании и проковке железо становится чище, из него уходят примеси, которые оно получило в болоте.
Самые лучшие мечи куются не один десяток лет, изо дня в день скручивая и разбивая — в результате металл становится словно собранным из мелких чешуек, становится твердым и в то же время гибким, хорошо держит заточку и не ломается при ударе.
— Глупость, это все! — неодобрительно покачал головой кузнец. — Кто мне заплатит за такую работу? Я, что, до конца жизни буду ковать один меч? Да меня из деревни прогонят уже через неделю. А древесный уголь кто мне жечь будет? И сколько его мне потребуется? Это уж точно, вы там в городе не знаете, что вам от жира делать!
Конечно, мы вам везем и зерно, масло, и птицу со скотом. А попробуй не привези! Сразу отряд стражников нагрянет, мечами размахивая. Спору нет, может это и хорошо. Но сразу предупреждаю, если сегодня хотя бы один меч не скуешь, то мы тебе с Логом убьем.
— Как скажешь, начальник, сделаем меч к вечеру, только он не будет очень хорошим, — быстро проговорил Костя, испугавшись угрозы, подумав о том, что сейчас его задача не мечи ковать, а выживать. — Думаю, для вашей деревни вполне сойдет, все равно же воевать не умеете. А настоящий меч стоит не один десяток табунов лошадей, знаю случаи, когда за такое оружие отдавали даже царскую казну…
— Табун! — насмешливо фыркнул кузнец. — Где же нам-то его взять? У нас пять кляч на всю деревню, да и те скоро сдохнут от старости. Бедно мы живем, а в последнее время стали еще беднее…
— А что за беда у вас случилась? — юноша бросил заготовку на наковальню, скрутил, разбил и снова засунул в очаг, куда мальчик подсыпал немного серого мелкого не очень хорошего угля из большого мешка, сплетенного из растительных волокон. Похоже, что и одежду и мешки делали из одной и той же ткани. — Воевать собираетесь. Неужели с соседней деревней заливной луг не поделили?
— Ближайшее село за лесом, нам с ними делить нечего, там посчитай, половина наших родичей живет, мы бы с ними договорились, — вздохнул кузнец. — Нет, дело хуже, до нас, правда, сама беда еще не дошла, но отголоски уже докатываются. Ты слышал что-нибудь о колдуне Ерике?
— Я же не местный, откуда мне знать, что у вас тут творится?
— Хоть и не местный, но все равно мог слышать, колдун известный, — кузнец поерзал на табуретке. — Он поселился у нас лет двадцать назад, пришел издалека, сначала вел себя тихо, поселился на отшибе у гор. Все радовались, у нас до этого у нас жили две ведьмы, но не очень умелые. А Ерик хорошо людям помогал, лечил, а за свою работу брал немного. Для него дождь призвать ничего не составляло. Бурю отогнать? Нет проблем! Выйдет, посохом своим дубовым о землю постучит, кулачком небу погрозит, прошепчет что-то, и все — нет никакой бури!
Разбойники и лихие люди с его приходом наши села обходить стали, особенно, после того как колдун одну банду заколдовал. Не знаю, что с ними делал, но кричали они так, что в соседней деревне слышно было. Видать совсем непотребное колдовство над ними учинил. Но справедливо — нечего людей грабить! У нас урожаи хорошие собирать стали, не только самим стало хватать, но и на ярмарку стали зерно возить. Расплатились перед королем за прошлые года — все долги отдали. Жили, да радовались, а не понимая, что это начало наших бед.
— И что же было дальше?
— Сказал уже — беда пришла, — кузнец вздохнул. — Заигрался Ерик со своей магией проклятой, старики говорили, что он что-то страшное в своем замке сделал. Вот тогда и появилась нечисть — его работа…
— Нечисть? — Костик вытащил заготовку, скрутил, разбил и снова бросил обратно в очаг и потянулся за водой в деревянной кадушке. Работа вроде и простая, а все равно усилий требует, да и жарко от раскаленного металла. — Это еще что такое? Оборотни? Упыри? Вурдалаки?
— Да нет, этих-то мы давно знаем, у нас с ними разговор короткий. Чуть что охотников посылаем, те их по следам находят, подранят из луков, чтобы не убежали, потом яму выкопают, туда тела бросят, да осиновыми кольями сердца к земле пришьют. Вот и все дела! Так наши деды поступали, так и мы делаем, поэтому нечисти не боимся, привыкли к ним уже.
Да и не лютуют они так, как эти, убьют одну семью, иногда две и все. Им же немного надо, кровушки напиться или мяса человеческого поесть, а как поели, попили досыта и успокоились. Эти же новые — совсем другие, им нас извести надо до последнего человека. А может приказ Ерика выполняют. Осерчал он.