Королева Ортруда
Шрифт:
Жителям столицы и Соединённых Островов надолго остался памятен этот день, не только воспоминанием о пышном торжестве, но и по зловеще-странному совпадению, — в этот самый день, в час торжества жители столицы узнали о первых признаках того явления, которое, всё усиливаясь во время правления Ортруды, разрешилось наконец ужаснувшею весь цивилизованный мир катастрофою.
Очаровательная Ортруда в сияющем венце и в тяжёлой порфире, конец которой несли за нею шесть раззолоченных камергеров, вышла из собора, осенённая балдахином, сопровождаемая блестящим двором. С радостною и благосклонною улыбкою поклонилась она своему народу, и потом села в золочёную парадную карету. Восторженные крики толпившегося по пути народа сопровождали Ортруду до дворца. Длинный кортеж великолепных экипажей тянулся за её каретою. День был ясен. Улыбки Змия переливно играли на золоте и на бриллиантах. Лёгкий бриз развевал разноцветные флаги. Благоуханием цветов был сладостно напоен воздух радостной столицы, весёлого города Пальмы.
Как очаровательное видение, мелькнувшее, обольстившее и скрывшееся, Ортруда исчезла для толпы в дверях дворца. Но люди не расходились. Ждали, что Ортруда ещё покажется в королевском одеянии, выйдет на балкон, вознесёт над толпою свою нежную, увенчанную красоту. Стояли, глазели, кричали, пели. В толпе шныряли бронзово-загорелые, смуглые, красивые мальчишки, и весёлые их смехи и вскрики резали знойный воздух, как звонкие птичьи голоса.
Вдруг на площади раздался крик мальчишки-газетчика:
— Телеграмма! Вулкан дымится!
Толпа бросилась к разносчикам газет. Листки с тревожною новостью раскупались нарасхват. Узнали: на острове Драгонера над вулканом, который давно считался пoгасшим, сегодня утром показался лёгкий дым.
Толпа волновалась. А при дворе говорили:
— Это не опасно. Пустяки.
Да ещё и верно ли? Газеты так легко преувеличивают. Из-за розничной продажи гонятся за сенсационными новостями.
— Министерство знало это ещё рано утром, но, конечно, не придавало никакого значения. Даже не говорили королевам.
— И правильно.
— Но какая бестактность — пустили теперь в продажу эти листки!
— Хоть бы до завтра подождали.
Блестящее течение придворных торжеств не прерывалось. Королева Ортруда три раза выходила на балкон. Её радостная улыбка и увенчанное блеском короны безоблачное чело очаровали опять толпу, и успокоили её минутную тревогу.
Потом был, как полагалось по церемониалу, торжественный обед у королевы, пышный, с положенными тостами, после которых палили из пушек по много раз. Юная королева очень устала, потому что должна была сидеть в короне и с порфирою на плечах. Но она улыбалась. Смотрела на принца Танкреда Бургундского, и улыбалась.
Ортруда только три дня тому назад познакомилась с ним, и уже влюбилась. Она любовалась его высоким ростом, стройным станом, белым тевтонским лицом, синими глазами.
Ах, как сладко быть влюблённою королевою!
И принц Танкред любовался Ортрудою. И он влюбился.
Что-то говорила Ортруде мать, королева Клара. В ответ ей нежно улыбалась Ортруда. Но только одно услышала слово, — милое имя:
— Танкред.
И были многие блистающие очи, — но только синие глаза Танкреда мерцали перед нею.
Потом Ортруда отдыхала одна, мечтая, в тихом сумраке опочивальни. А на улицах веяли флаги, шумел народ, смеялись дети, гремела музыка, и танцевали на перекрёстках и на площадях. Радовались.
Вечером был у королевы бал. Опять нарядная толпа, и высокие гости, и Танкред между ними, — и опять улыбалась и радовалась Ортруда.
Она танцевала. Сияла радостью, когда порядок этикета дал ей возможность подать руку Танкреду.
В промежутке между двумя танцами королева Ортруда лёгким движением кружевного веера показала Танкреду место рядом. Он сел, склоняясь к её плечу, чуть-чуть свободнее, чем следовало бы, и тихо спросил:
— Вы очень устали, ваше величество? И ещё тише сказал, совсем едва слышно:
— Вы очаровательны, Ортруда. Ортруда вспыхнула, радостно улыбнулась, и сказала:
— Да, устала, но не очень. Совсем немножко. И я уже отдохнула. И мне очень весело.
Взглянула прямо в его синие глаза, — влюблённо-стыдливый взгляд. Принц Танкред говорил тихо и нежно:
— Я очень рад, что имел счастие познакомиться с вами.
И опять совсем тихо:
— Милая Ортруда!
Ортруда зарадовалась, засияла улыбками, сказала с детскою живостью:
— О, это я рада этому.
Танкред говорил, и как музыка был его глубокий голос:
— Я особенно рад потому, что это в ваши торжественные дни я узнал вас, увенчанную короною ваших предков. Она так идёт к вашим чёрным, как ночь, волосам.
Шепнул ли совсем тихо? послышалось ли ей?
— Люблю вас, Ортруда.
Она очень покраснела. Слезинки блеснули на глазах. Притворно-безмятежным голосом она сказала:
— Корона тяжёлая, и порфира тяжёлая. Хорошо, что я сильная. Но мне весело. Я рада. Я не боюсь тяжёлого в моей судьбе, на моём королевском пути. Я — королева, я выбираю.
И всё тише и тише:
— Я хочу выбрать вас. Я хочу полюбить вас. И совсем тихо:
— Я вас люблю.
В это время гофмаршал Теобальд Нерита говорил королеве Кларе:
— Кому же, как не вашему величеству, знать сердце вашей дочери? Молодой человек очарован, и не скрывает этого.
Тихо ответила королева Клара:
— Очарование здесь взаимное.
Глава тридцать пятая
Высокие и знатные гости смотрели издали на беседу влюблённых, несколько более долгую, чем следовало бы. Ни для кого не было в этом ничего неожиданного. Это была приличная, одобренная, предначёртанная любовь. Немножко слишком скоро, — ну, что ж! Королева Ортруда так ещё молода, так наивна, принц Танкред так очарователен. Судьба молодых людей была окончательно решена в эти дни. В конце коронационных торжеств было официально объявлено о помолвке королевы Ортруды и принца Танкреда Бургундского.
В предположенном союзе счастливо сочетались и законы сладостной любви, и суровые требования высшей политики. Принц Танкред был красивый, стройный, надменный молодой человек, командир кавалерийского полка на своей родине. Он много путешествовал, бывал во всех частях света, видел многое и многих. Образование он получил довольно поверхностное, но умел говорить легко, свободно и просто, порассказать о многом виденном и слышанном, о своих приключениях и встречах. Он был очаровательно любезен, когда хотел.