Королева пламени
Шрифт:
— Я сделаю это, — сказала Рива и вручила лук Варулеку. — Но, если я не выживу, обязательно сожгите лук и позаботьтесь о том, чтобы до моих людей не дошло никакое известие о нем.
А про себя добавила: «Я и так достаточно лгала им».
— О-у-у! — тоненько завыла Лиеза и покатилась по полу, держась за побитое колено.
Для столь красивого и гармоничного существа она была поразительно неловкой и неуклюжей, несмотря на две недели непрерывных тренировок.
— Вставай, и давай попробуем снова, —
— Ты слишком быстрая, — обиженно проворчала Лиеза и встала так, как ее учили: согнувшись почти пополам, одна рука касается пола.
Судя по тому, что рассказал Варулек о грядущем представлении, обучение Лиезы обращению с оружием не поможет ей выжить. А вот обучение уклонению от набегающего врага — очень даже.
Рива посмотрела ей в глаза, заставила себя улыбнуться. На этот раз Лиеза не дала себя обмануть, прыгнула вправо, перекатилась и встала на ноги, и рука Ривы прошла мимо.
— Уже лучше. Но у твари, с которой нам предстоит встретиться, руки длиннее.
— Ты в самом деле веришь, что сможешь убить ее?
«Если сумею быстро завладеть луком», — подумала Рива и сказала вслух:
— У нас есть шанс. Помни, что я говорила тебе. Начнется сумятица, а ты беги к западному выходу. Не жди меня и не оглядывайся.
Лиеза побледнела и обхватила себя руками. Вернулся ее давний страх. Приступы теперь случались реже, но ее по-прежнему бросало в дрожь. Лиеза плакала. Рива уже привыкла просыпаться, ощущая ее стройное тело рядом, а заплаканное лицо — уткнувшимся ей в плечо.
Вдруг заскрежетал дверной замок — впервые за две недели после неожиданного визита Варулека. Еду обычно просовывали сквозь щель внизу. Лишь по ее появлению девушки и отсчитывали прошедшее время. Но, когда дверь распахнулась, к своему отчаянию, Рива не увидела смотрителя. Вместо него явились два арисая. Ухмыльнувшись, они посмотрели на девушек с нескрываемой похотью, поклонились, один указал рукой на коридор и заговорил.
— Она желает видеть тебя, — перевела Лиеза.
«Ни о чем не думай, ничего не чувствуй», — повторила про себя Рива.
Конечно, невозможно добиться такого. Живые мыслят, воспринимают окружающее. Но повторение успокаивает. Императрица безумна. Возможно, она отвлечется и не пустит в ход свой Дар.
К удивлению Ривы, арисаи вывели ее с арены в большой парк по соседству. Императрица наблюдала за работами по переделке бронзовой статуи в натуральную величину, установленной перед входом на арену, и покрикивала на команду рабов. Те сноровисто исполняли приказы. В основном они трудились над шеей статуи, ожесточенно вколачивали в нее железные клинья. Рядом дюжина арисаев окружила нагого, скованного цепями человека, стоящего на коленях.
— Ах, моя сестричка! — воскликнула императрица, притянула Риву к себе, крепко обняла. — Как ты? Хорошо ли спалось?
«Ни о чем не думай, ничего не чувствуй», — повторила про себя Рива и добавила вслух:
— Что тебе нужно?
— У нас не было повода поговорить со времени твоего блестящего выступления. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я злюсь на тебя. Сестры не должны ссориться.
— Я не сестра тебе.
— Как же нет? Сестра. Я убеждена в том целиком и полностью. Видишь ли, у меня была бы сестра, но она умерла нерожденной, — сообщила императрица, глянула на рабов и крикнула: — Поторапливайтесь!
Они отчаянно застучали по клиньям, молотки так и замелькали.
— Симпатичный парень, как ты считаешь? — спросила императрица, когда рабы закинули веревки на голову статуи. — Знаю, мужчины не в твоем вкусе. Но все же ты ведь способна с чисто эстетической стороны оценить красоту мужского тела?
Рива посмотрела на бронзовое лицо, теперь частично скрытое сетью веревок. Да, мужчина уж точно был красивый: резко очерченная челюсть, узкий прямой нос и еще более суровый и властный, чем большинство бронзовых героев, которыми воларцы украсили каждый уголок своего города.
— Саварек Авантир, величайший военачальник воларской истории, — представила героя императрица. — И мой отец.
Рабы поспешно прикрепили веревки к упряжке и принялись нахлестывать лошадей. Под напряжением железные клинья раздирали бронзу, та скрежетала, шла трещинами — и наконец поддалась. Голова ударилась о постамент с громким лязгом.
Императрица подошла, положила на нее ладонь.
— Завоеватель южных провинций, выигравший шестьдесят три битвы, один из двух граждан, получивших право носить красное в силу мастерства в военном деле, а не из-за богатства, создатель варитаев и куритаев, первый, получивший благословение Союзника. Как по-твоему, впечатляющие достижения?
— Он убил столько же людей, сколько и ты?
Императрица криво ухмыльнулась и погладила голову.
— Сестричка, он убил больше нас вместе взятых, а мы с тобой ведь убили немало.
Ни о чем не думай, ничего не чувствуй.
— Если он принял благословение Союзника, то где же он? Я думала, что ваша братия живет вечно.
— Даже дар Союзника не защитит от умелого клинка и не гарантирует надежной верной службы, — ответила императрица и посмотрела на коленопреклоненного человека в цепях.
Она махнула рукой, и арисаи подняли человека на ноги, толкнули к ней. Он не казался раненым, но его голова бессильно болталась, он горбился, двигался словно обессилевший и молчал. От него исходил смрад, на ногах виднелись бурые пятна. Похоже, сфинктер у него расслабился от страха.
Арисаи поставили смердящего человека на колени перед императрицей.
— Сестричка, позволь представить тебе генерала Лотарева, командующего третьей воларской армией. Я одела его в красное и обещала благословение Союзника, если генерал доставит мне золотоволосую суку — желательно живой и в цепях, хотя труп тоже сгодится. Но его героические солдаты удрали с поля боя с такой скоростью, что они, наверное, уже на восточном побережье.