Королева Потерянных Мальчиков

Кинли Т. С.

Джеймс потянул меня себе за спину, встав между Питером и мной.

— Я заверил тебя, что со мной она будет в безопасности. Если после стольких лет моё слово для тебя ничего не значит, тогда, во что бы то ни стало, Питер, останься, — его глаза потемнели, и по лицу расползлась греховная улыбка. — Посмотри, как настоящий мужчина обращается с женщиной.

— Джеймс, — упрекнула я. Я начала задаваться вопросом, а сработает ли это вообще. Смогут ли эти двое примирится ради меня? Я не задумывалась о том, как это —

любить заклятых врагов, тем более одновременно. У меня было ощущение, что этот вечер вот-вот превратится в соревнование у кого член длиннее.

— Дорогая, я просто предлагаю то, о чём он просит. Он явно думает, что ты в опасности. Позволь мальчику понаблюдать. Может быть, он чему-нибудь научится.

Я взглянула на Питера.

— Вам двоим нужно научиться доверять друг другу. Или это не сработает. Этой нелепости нужно положить конец.

— Сми, поставь дополнительную тарелку на стол. Питер присоединится ко мне и Гвендолин за ужином.

— Есть, есть, капитан, — он поспешил прочь, оставив нас троих.

— Пойдём, любимая, время никого не ждёт. Небо уже начинает краснеть от соблазна вечера, — Джеймс продолжал вести меня к носу корабля.

Питер взлетел на снасти и уселся на них, как птица. Я никогда не видела его более похожим на мальчика из сказок. Я предпочла поверить, что он пытался дать нам немного пространства, а не просто занять более выгодную позицию, чтобы наблюдать издалека.

«Весёлый Роджер» стоял на якоре лицом к берегам Неверленда. Ярко-зелёный силуэт быстро темнел. Небо окрасилось в захватывающие оттенки оранжевого и красного, когда солнце начало свой путь за вершины и долины прекрасного острова. Джеймс встал позади и, обняв меня за талию, притянул к себе.

— Неверленд прекраснее всего на закате. Она устраивает шоу, прежде чем погрузиться во тьму.

По мере того, как солнце всё глубже опускалось в цветущую ночь, облака приобрели дымчато-фиолетовый оттенок. И небо озарилось огненным светом.

— Джеймс, это самый красивый закат, который я когда-либо видела, — я была в восторге от красоты Неверленда. В этот самый момент до меня дошло, что теперь это мой дом. Я жила в своей собственной, очень реальной сказке. Если не считать проблем с Иналто и надвигающегося долга перед Костяной фейри, моя реальность действительно была лучше, чем мои мечты. На сердце у меня потеплело от этой мысли. Впервые с тех пор, как я себя помню, я с нетерпением ждала будущего.

— «Она была ослепительна было мучительно с первого взгляда оценить её красоту».

Я повернулась, чтобы посмотреть на Джеймса, потрясённая тем, что он цитирует Фицджеральда. И обнаружила, что он пристально смотрит на меня. Я почувствовала, как вспыхнули мои щёки, когда поняла, что он говорил не о закате.

— Ты читал Фицджеральда? — спросила я, пытаясь снять напряжение, нарастающее между нами.

— «Прекрасная и проклятая» кажется подходящей трагедией для такого человека, как я. Мне это очень понравилось.

— Микаэла дала мне свиток. Они сказали, что это

от тебя. Я не знаю, как тебя отблагодарить. Это очень много для меня значит.

— Я знаю, как много она для тебя значит, — он протянул руку и заправил прядь волос мне за ухо. — Со свитками у тебя всегда будет прямая линия связи. Я надеюсь, это поможет облегчить боль от того, что она так далеко.

Он был прав, наличие свитков означало, что я могла быть на связи в любое время, когда захочу. Это было самое близкое к наличию мобильного телефона, что могла предоставить Неверленд, и его самоотверженный поступок не остался незамеченным.

— Спасибо, что пожертвовал своими личными средствами связи ради меня.

Джеймс обнял меня за шею и нежно притянул к себе, его губы были всего в миллиметрах от моих.

— Ради тебя, любовь моя, я бы отдал весь мир, — он прижался губами к моим, целуя с обжигающим жаром. Его язык чувственно исследовал мой с нежностью, которая заставила сердце бешено биться. Этот человек не был великим злодеем, которого, как все думали, они знали. Он был глубоким и заботливым. По крайней мере, со мной он был таким.

— Кх-км, — Питер прочистил горло.

Я и забыла, что он сидит наверху. Он никогда не видел, как мы с Джеймсом целуемся. Хотя он и согласился на мои условия, я знала, что ему будет трудно на самом деле увидеть это.

— Спроси его об обнажённой даме на носу, — самодовольно сказал он.

Я посмотрела на фигуру, вырезанную на носу «Весёлого Роджера». Красивая женщина, вытянув руку, держит горящий фонарь, освещающий волнующееся море внизу. Её пышная викторианская юбка, казалось, сливалась с носом корабля у её колен. Тонкую талию подчёркивал корсет, обрамлявший обнажённую грудь. В её красоте была печаль. В её застывшем взгляде было предупреждение. Словно сирена, манящая вас к неизбежной гибели.

Я снова посмотрела на Джеймса, мои брови поползли вверх.

— Что за история стоит за этой женщиной?

— Это история для другого раза, — его поведение изменилось. Я могла сказать, что было что-то, о чём он не хотел говорить. — Питер просто пытается подзадорить меня.

— Что такое, Крюк? Не хочешь, чтобы она знала о твоём прошлом? Боишься, что ты можешь не понравиться ей таким, какой ты есть на самом деле? — Питер с глухим стуком спрыгнул со снастей. Он мог бы мягко скользнуть вниз, но его приземление было жёстким и преднамеренным. Он провоцировал Крюка.

— Гвендолин не стоит бояться истории о моей статуе. У тебя самого в шкафу немало скелетов. Может, мне начать рассказывать о настоящем Питере Пэне? — Джеймс шагнул к Питеру, сокращая расстояние между ними и доводя напряжение почти до предела. Если я ничего не сделаю, начнётся кровавая баня.

— Хватит! — я встала между ними и оттолкнула их друг от друга. — Вам двоим нужно заключить перемирие.

Питер фыркнул и скрестил руки на груди.

— Могу я выступить парламентёром или что-то в этом роде?