Королева придурочная
Шрифт:
– Ты все еще хочешь стать моей супругой, милая ласточка? – Жарковский старался иронией скрыть свое смущение. – Лучше давай займемся арифметикой. Пятьдесят шесть моих лет минус твои тридцать восемь. Сколько получается? Вроде бы немного, да? Но, если принять, что я нуль, нуль без палочки, – он скабрезно усмехнулся. – Так вот, без палочки, меня можно считать столетним стариком. Нужен тебе, женщине в полном соку, такой муж?
– Ну, какое значение имеет случайная неудача, Виктор! В наше время медицина решает эти проблемы одним махом: и виагра,
– Так, так. Я буду игрушками тебя услаждать, а ты мне с очередным массажистом рога наставлять? Я хоть и старый, но не дурак. Я понимаю, что без санатория я – никто и ничто.
Но Мария не желала отступаться от этой обессиленной, но вполне еще мясистой рыбины. Она стала осыпать поцелуями свою добычу, целовать плечи и оплывшую жирком грудь Жарковского.
– Я люблю тебя, Витя. Люблю как человека, а не сексуальное орудие, – проникновенно лгала Мария и сама почти верила в эту ложь.
Жарковский, полностью обнаженный, отдавался скромному наслаждению. Его обрюзгшее тело ощущало тихую радость от нежных, умелых поглаживаний, от мягких рук Марии.
После окончания эротического массажа Жарковский и Мария оделись, сели. Хозяин включил музыку, но сам был тих и задумчив, а вскоре с деланной бодростью произнес:
– А не хлопнуть ли нам с тобой, Машка, еще по рюмашке?
Когда бутылка наполовину опустела, Жарковский навинтил на нее пробку и встал:
– А теперь едем, Машера!
– Куда, Витюша?
– В салон красоты, срежем твою чалму, осветлим волосы. Затем запишем тебя в фитнес-клуб. Надо, девочка, избавляться от целлюлита. Потом – бутик. Поменяем тебе гардероб, ну и прочее… Запомни только одно: со мной шалить не надо, я баловства не потерплю. Но, если будешь хорошей девочкой, будут тебе и деньги, и моя забота. У меня кое-что припрятано на черный день: есть активы за границей.
Жарковский снова был решителен и активен. Пока его голова работает, он сумеет вить из этой женщины веревки, но когда одряхлеет… Да, что загадывать…
4
После того, как Ксения прогнала его, Стрельцову стало все равно, что будет с ним дальше. За себя он больше не боялся, болезнь его не пугала, даже наихудший ее исход. Было горько, что пострадала Ксения, но в его извинениях и покаяниях она не нуждалась, иначе не дала бы ему от ворот поворот. Он опять с головой ушел в работу: будь что будет. По выходным бессмысленно валялся на диване, пил пиво или блуждал по интернету.
Родители нагрянули неожиданно. Они не смогли дозвониться сыну – он как раз выходил в магазин, а потому взяли на вокзале такси и добрались самостоятельно. В первый момент, когда Родион услышал звонок в дверь, он подумал о Ксении, но тут же понял, что ошибся.
Мама, Галина Николаевна, и отец, Алексей Иванович – оба постаревшие и располневшие, – уже стояли на пороге. У их ног громоздились сумки и картонные коробки с яблоками. Родион обнялся с мамой
– Молодец. С ремонтом хорошо управился.
Мама уже разгружала на кухне привезенные сумки с провизией: маринованные огурчики, связки сушеных грибов, банки с вареньем.
– А что ж холодильник у тебя не включен, сынок?
– Он, кажется, сдох, все недосуг вызвать мастера. Да он мне и не нужен, я дома почти не бываю.
– А пиво пить успеваешь! – с легкой укоризной заметила мать и ткнула в угол, где стояла батарея пустых бутылок из-под пива.
– Ма! Это же за два месяца накопилось, – Родион слегка преувеличил срок своего проживания в квартире.
– Ладно, сынок. Я понимаю. После такого стресса. После развода… Когда мужчина остается один…
– С Ладой мне тоже стрессов хватало.
Галина Николаевна оставила скользкую тему и принялась обследовать кухню. Полки шкафчиков тоже были бедноваты: ни круп, ни макарон, только банка кофе да несколько пакетиков чая. Даже сахар в сахарнице закончился.
– Занавесок у тебя нет, сынок. Как я в прошлом году сняла их для стирки, так никто и не повесил.
– А я, честно говоря, и не замечал, что их нету.
– Значит, ты оставил бывшей женушке все, и квартиру тоже?
– Так получилось, ма. Но я здесь долго не задержусь. Возьму кредит, присмотрю себе недорогую квартирку.
– Живи, Родя, сколько хочешь, – встрял молчавший до сих пор отец. – Мы ведь снова уедем, разберемся тут с пенсионными делами – и укатим.
– А я, честно тебе скажу, мой мальчик, что рада, что ты от этой помешанной избавился. Никогда нам с отцом эта особа не нравилась. Всю жизнь твою загубила, ребенка не уберегла.
– Не надо, мама. Все, забудем о ней.
– Действительно, отметим начало новой жизни! – Алексей Иванович вытащил из сумки последний гостинец: бутылку рябиновой настойки, приготовленной им собственноручно. – А, может, другая дамочка у нас есть на примете?
Родион слегка порозовел, что под его бородой было почти незаметно, но промолчал. Что он мог сказать родителям, когда в отношениях с Ксенией была сплошная неясность? Да что говорить… теперь были неясны даже сроки его жизни… Если худшие его мысли найдут подтверждение… Врач так озадаченно смотрела на него, когда разговаривала…
– Не морочь сыну голову, Леша. Пусть мальчик немного отдохнет. Хомут на его шею еще отыщется. Из этой истории с одними потерями вышел: и квартира, и обстановка, – затем Галина Николаевна внимательно посмотрела на Родиона и своим материнским чутьем поняла, что сын чем-то взволнован. – А что, Родик, может отец прав? Может, на освободившееся место уже имеется кандидатура?
– Да, мама. Я люблю одну женщину.
– Из огня да в полымя! Кто же она? Молоденькая? Приезжая или наша, с пропиской?