Королева Риррел
Шрифт:
Вокруг вообще было мало интересного — мутная ширь реки да плоские унылые берега. Эстрил даже потерял счет времени; кажется, они плыли около недели. Потом пески по обеим сторонам Шумшана покрылись чахлой растительностью. Многочисленные стада ярко-рыжих винторогих животных равнодушно провожали взглядом лодку — наверное, это были антилопы кай-шо. Дикая, безлюдная земля! Зачем она понадобилась Аникодору?
Шайса всю дорогу была молчалива. Эстрил украдкой наблюдал за ней: девушка смотрела вдаль без нетерпения, без скуки, словно была углублена в собственные воспоминания. Ленивый знойный ветер перебирал ее волосы, лицо, как она ни пыталась его сберечь от солнца, покрылось веснушками. Эстрил гнал от себя мысли о том, что должно произойти, когда они с Шайсой
Ночевали они, дрейфуя на середине реки. Шайса сворачивалась калачиком на носу, а Эстрил вытягивался в лодке, положив ноги на борт и, прежде чем заснуть, долго любовался звездным небом. Такие же созвездия он наблюдал еще мальчишкой, когда учитель Стратол вывозил их на ночную прогулку к озеру Сеолис.
Проснувшись в очередной раз вместе с солнцем, Эстрил потянулся и взглянул на Шайсу. Девушка еще спала и улыбалась во сне. Маленькая изумрудно-зеленая бабочка то садилась на ее лицо, то, потревоженная дыханием спящей, вспархивала в воздух. Утро было прекрасным и совсем не жарким. На поверхности реки играли солнечные блики. За ночь лодка забрела в заросли удивительных растений, которых не было еще вчера. Поднимаясь на гибких стеблях из воды, они раскрывали навстречу солнцу золотисто-желтые венчики цветов, и все вокруг было залито золотым сиянием — и берега, и река, и лодка, и лицо девушки, улыбающейся во сне. Эстрила доверчиво окружал чудесный мир. В сердце молодого человека зазвенели неведомые доселе струны. А потом он ахнул от испуга и восторга, и Шайса, проснувшись, приподнялась на локте, широко раскрыв изумленные глаза: прямо впереди, преграждая течение реки, поднималась до самого неба Золотая гора.
Глава 11
БЕЛАЯ ПИЛЮЛЯ
Несмотря на распахнутые окна, в доме было душно: в конце весны в Окоон пришла настоящая жара. Повсюду стоял приторный запах цветов, от которого кружилась голова. Расставленные в комнатах чаши для омовения быстро нагревались, и опускать руки в теплую, почти горячую воду было противно. Только дети могли в такую погоду целый день резвиться на солнце. Вот и сейчас няня увела Риммину и Лассу к озеру. Здесь, в Окооне, царила простота нравов: в Шингве никогда дети из почтенной семьи не пошли бы на общий пляж.
Впрочем, Алисса даже рада была, что девочек нет рядом: их присутствие вызывало у нее неприятные уколы совести. Вместо того чтобы целыми днями слоняться без дела по дому, ей не мешало бы заняться дочерьми. Но дети — это так скучно! Скучно… Это слово преследовало молодую женщину с тех пор, как она приехала в Окоон.
Столичная жизнь закружила Алиссу, когда ей едва исполнилось пятнадцать. Юной провинциалке все было внове: и модные укороченные платья, и утонченность светского обращения, и огромные бальные залы, и свободные нравы кавалеров. В отличие от своей матери, грустившей по тихой солнечной приморской Буррете, Алисса просто влюбилась в Шингву и быстро, как свойственно юности, переняла все столичные обычаи. Она жадно купалась в водовороте светских развлечений, с ужасом вспоминая ту мертвящую скуку, в которой она провела свое детство. И надо же, как судьба посмеялась над ней! Она снова оказалась в провинции.
В спальне было тихо, лишь за окном слышался щебет птиц, утомленных жарой. Алисса с отвращением бросила взгляд на свое отражение. Еще немного, и она велит завесить в доме все зеркала! Собственная красота больше не радовала ее. Какой в ней прок, если обладательница томных глаз, пухлых губ и роскошных волос заперта в четырех стенах и давно не слышала слов восхищения.
Очень давно. Уже целых три дня. Алисса, вдруг улыбнувшись зеркалу, внимательно вгляделась
Это произошло около месяца тому назад. Алиссу пригласила на ужин ближайшая соседка, Эллита. Разумеется, в Шингве Алисса ни за что не стала бы общаться с такими плебеями, как Эллита и ее муж, доктор Мэстил. Но в этой дыре Эллита, пожалуй, была самой забавной. Кроме того, она всегда так простодушно восхищалась красотой и нарядами своей соседки! Алисса приняла ее приглашение не без удовольствия. Она даже сшила у портнихи новую тунику по выкройке, которую получила с посыльным из Шингвы. Правда, она не рискнула соблюсти длину — выше щиколоток, все-таки Окоон — очень консервативный город. Алисса и так позволяла себе носить самую прозрачную в городе вуаль. Но туника получилась красивой — бледно-золотистый шелк, богатая вышивка.
Эллита осмотрела ее с ног до головы и едва не заляпала жирными руками — похоже, супруга врача опять сама возилась на кухне.
Все гости были Алиссе знакомы: местная знать, смешная в своей провинциальной важности, и лишь одно новое лицо. Эллита представила его как господина Беркола, секретаря в Окоонском Доме Сената. Несмотря на скромную должность, мужчина Алиссе понравился. Во-первых, он смотрел на нее с нескрываемым обожанием. Во-вторых, у него был высокий лоб с залысинами, что всегда казалось Алиссе признаком большого ума. Именно поэтому ее так раздражала вечно растрепанная рыжая шевелюра Эстрила. Но главное, Беркол вел себя по-столичному. Наклонившись к соседке, он предложил ей веточку винограда. А потом спросил:
— Вы так бледны, потому что тоскуете по уехавшему супругу, госпожа Алисса?
Молодая женщина едва не фыркнула в ответ, но все же в последний миг потупила глаза: понимайте, как знаете. А Беркол продолжал:
— Или это потому, что вы видите слишком мало солнца? Никогда не встречал вас на набережной. Я думал, все знатные и красивые дамы этого города пользуются чудной погодой, чтобы радовать нас своей красотой. Но оказалось, что красивейшая из них грустит в домашней тишине.
В отличие от большинства окоонцев, Беркол вовсе не считал, что жена, у которой муж в отъезде, должна похоронить себя за закрытыми ставнями. Он пригласил Алиссу покататься на лодке, и она согласилась.
И вот после пяти лет замужества и материнства, которые не радовали, а тяготили ее, Алисса снова ощутила себя молодой и красивой. Как больной учится ходить после долгой болезни, так она вспоминала приемы кокетства, оттачивая их на Берколе. Разумеется, Алисса не была влюблена в него, как никогда не была влюблена в своего мужа. Любовь — выдумка простонародья, светским людям это чувство не знакомо. Даже оказавшись в объятиях Беркола и познав, наконец, блаженство, которого не принесло ей супружеское ложе, она сохраняла холодную голову. Ведь Эстрил рано или поздно вернется, и что тогда?
Однажды вечером они лежали с Берколом в постели. Детей с няней Алисса, как всегда, отправила гулять. В комнате было душно, но шелковые простыни приятно холодили тело. Алисса сладко потянулась и устроилась поудобнее на плече у дремлющего мужчины. Да, именно такой должна быть ее жизнь.
Беркол много рассказывал ей о себе, о своей службе и своих планах на жизнь. Он получил должность секретаря у мага Воздуха Юнила, после того как пару лет прослужил в провинции, и теперь мечтал о столице.
— Вы же должны помнить, моя дорогая, какие там чудные обувные магазины! Нет, обувь можно покупать только в столице. Эти провинциальные сапожники умеют шить лишь крестьянские сапоги. Кстати, обставлять дома умеют тоже только в столице. Вы меня простите, моя прелесть, но когда я перееду в столицу, у меня никогда не будет таких тяжеловесных вещей.
И Беркол кивал на кресло, в котором Эстрил любил отдыхать за книгой, — обитое черной кожей, громоздкое и старомодное.
Слова и мысли Беркола были Алиссе понятны — не сравнить со странными высказываниями Эстрила. И она сначала изредка, а потом все чаще стала подумывать: вот если бы с Эстрилом что-нибудь случилось, и она снова стала свободной!