Королева сплетен
Шрифт:
– Ну не знаю, – отвечаю я и отхлебываю диет-колу. Пузырьки газа приятно щекочут язык. Господи, как же я по ней скучала! – Может, проще и правда еще на один семестр остаться в Анн-Арборе?
– Ну да, – отзывается Люк, – и посмотреть, не удастся ли наладить отношения с этим, как его?
Меня так поражают его слова, что я чуть не выплевываю колу, которую отхлебнула.
– ЧТО? Наладить отношения? Да о чем ты говоришь?
– Просто хотел уточнить, – говорит Люк. – Ты сказала, что хочешь остаться в Анн-Арборе. Он тоже там будет. Так?
– Ну да. Но я вовсе не из-за этого. Просто в Анн-Арборе
– Это, – говорит Люк, сворачивая на проселок, ведущий к шато Мирак, – не очень-то похоже на девушку, которую я встретил позавчера в поезде. Она направлялась во Францию, даже не зная, будет ли ей где ночевать.
– Я знала, где остановлюсь, – возражаю я. – Знала, что Шери где-то здесь и я не буду одна.
– В Нью-Йорке ты тоже не будешь одна, – говорит Люк.
– Ой, кто бы говорил. Ты-то сам почему не перебираешься в Нью-Йорк? Ты же говорил, что тебя приняли в Нью-Йоркский университет, – посмеиваюсь я в ответ.
– Да, но я не уверен, что это действительно то, что мне нужно, – отвечает Люк, пока мы трясемся по разбитой дороге. – Отказаться от шестизначной зарплаты и учиться еще пять лет?
– Лучше помогать богачам заработать еще больше, чем спасать жизни?
– Ух ты, – улыбается Люк.
Я пожимаю плечами. Во всяком случае, насколько мне это удается, когда меня кидает и швыряет в разные стороны, а я еще пытаюсь не расплескать драгоценный эликсир из баночки.
– Ничего не хочу сказать, управлять портфелем акций очень важно. Но если оказывается, что у тебя получается лечить людей, не расточительство ли это?
– Но в том-то и дело! – восклицает Люк. – Я не уверен, что у меня хорошо это получится. Я имею в виду лечить.
– Так же, как и я не уверена в том, умею ли я делать что-нибудь, за что в Нью-Йорке кто-нибудь согласится мне платить.
– Но, как не устает повторять мне одна моя знакомая, ты никогда не узнаешь, если не попытаешься.
Тут мы вырываемся из-под деревьев и влетаем на круглую подъездную площадку возле дома. При дневном свете все это впечатляет еще больше, чем ночью.
Вот только Люк это едва замечает. Наверное, уже привык к этим чудесным видам.
– Это совсем другое дело, – говорю я. – Вот ты уже знаешь, что умеешь делать хорошо, и кто-то платит тебе шестизначную зарплату за это. Знаешь, сколько я получаю в магазине? Восемь долларов в час. Далеко можно уехать в Нью-Йорке на восемь долларов в час? Думаю, что нет.
Я украдкой смотрю в его сторону проверить, что он думает по поводу моего признания. Он улыбается:
– Ты со всеми такая? Или это только мне так везет, что в минуты слабости ты открываешь мне все свои самые большие секреты?
– Ты обещал никому не говорить, – напоминаю я. – Особенно Шери – насчет диплома…
– Я же обещал, – говорит Люк, подъезжая к самому крыльцу дома. Он уже не улыбается. – И сдержу свое обещание. Можешь мне доверять.
На какую-то долю секунды – пока мы сидим рядом и нас разделяет только пакет с круассанами – клянусь, что-то… происходит… между нами.
Происходит совсем не то, что было,
Или это просто сводящий с ума запах круассанов? Я и впрямь давно не ела хлеба.
Что бы это ни было между нами, через секунду все проходит, как только распахивается дверь и на пороге появляется Викки в голубом кимоно:
– Господи, ну что так долго? Мы все с голоду умираем. Ты же знаешь, у меня начинается гипогликемия, если я не ноем, как только встану.
И все, что возникло между мной и Люком, исчезает.
– Я привез тебе лекарство от гипогликемии, – весело отвечает Люк, показывая пакет с круассанами.
Потом, когда Викки уходит, он поворачивается ко мне и подмигивает:
– Видишь, я уже исцеляю людей.
Начало двадцатого века принято называть «1а Belle 'epoque», или «красивый век». Конечно, мода тех времен была красива – ее отличали пышные волосы, глубокое декольте и тонны, тонны кружев (см.: Кейт Уинслет в фильме «Титаник» и Николь Кидман в «Мулен Руж»). Выглядеть, как девушка Гибсона (образ, созданный великим художником, однофамильцем известного артиста), – навязчивая идея молодых женщин того поколения. Даже непоседливая дочь президента Рузвельта, «принцесса» Алиса, носила прическу в стиле «помпадур», как у девушки Гибсона, хотя сохранить такую прическу во время гонок на автомобиле – ее любимого занятия – было сложно.
19
Храни молчание и говори, только когда должен, и то кратко.
Остаток утра проходит в сплошной череде доставок. Первым прибывает грузовик, привезший танцпол, сцену и музыкальное оборудование – в этот раз не для струнного квартета, который, как рассказал мне Люк, обычно играет на свадьбах в Мираке, а для «Тени Сатаны» Блейна. Рабочие начинают устанавливать все это. Тут же подъезжает второй грузовик со складными столами и стульями. Этот грузовик нам надо разгружать самим.
Я, Шери, Чаз и Блейн сгружаем последний складной стул и сразу подъезжает еще один грузовик – со съестными припасами, из которых шеф-повар со своими помощниками из местного ресторанчика будут готовить праздничные блюда. Эти продукты тоже надо разгрузить и перетаскать в кухню, где мадам Лорен присматривает за тем, как их раскладывают, а шеф-повар уже готовит канапе к вечернему коктейлю…
И вот тут начинают прибывать гости – кто на собственных или арендованных автомобилях, кто в машине с Доминик, которая забирает их на станции. Ей удалось уклониться от всех тяжелых работ, поскольку она предусмотрительно вызвалась возить гостей. Первым прибывает жених со своими оцепеневшими родителями. Мне очень любопытно посмотреть на жениха – программиста, за которого выходит Викки. Несмотря на уговоры матери, она отказала богатому техасскому нефтяному магнату. Но когда появляется жених, я хорошо понимаю невесту. Не то чтобы он был особенно красив – нет.