Королева сплетен
Шрифт:
– Что случилось? – спрашиваю я.
От этого Викки начинает рыдать еще сильнее.
– Видишь? – воет она своей матери. – Я так и знала! Миссис Тибодо прикусывает нижнюю губу.
– Я сказала ей, что все не так плохо. Но она так расстроена…
Я обхожу вокруг убитой горем невесты, чтобы взглянуть на платье со спины. Как я и подозревала, там пришит огромный кружевной шлейф. Хуже не придумаешь.
Мы переглядываемся с матерью Люка, и та лишь поднимает глаза к потолку.
Ничего не остается, кроме как признать правду:
– Плохо
Викки издает душераздирающий всхлип.
– К-как ты могла допустить это, мама?
– Что? – возмущается миссис Тибодо. – Да я же тебя предупреждала! Я тебе все время твердила, не переусердствуй! Она сама придумала фасон, – поясняет миссис Тибодо для меня, – а парижская портниха сшила его вручную по эскизам Викки.
Так, это все объясняет. Любители не должны сами придумывать фасон. Особенно своего свадебного платья.
– Но я не хотела, чтобы оно было таким! – воет Викки. – На последней примерке оно казалось совсем другим!
– Я тебе говорила, – пеняет миссис Тибодо дочери, – я предлагала померить платье заранее. И я тебе говорила не добавлять все эти кружева! Но ты же не слушаешь. Ты все твердила, что будет красиво. И все просила побольше кружев.
– Я хотела что-то оригинальное, – рыдает Викки.
– Что ж, оно очень даже оригинально, – сухо вставляет миссис де Вильер.
– Вопрос в том, – впервые с момента моего появления подает голос Доминик, – можешь ли ты что-нибудь исправить?
– Я? – Я в панике оглядываю платье. – Исправить? Как?
– Избавиться от этого всего, – шмыгает Викки, приподнимая клочок кружев, свисающих с корсета.
Я подхожу ближе и разглядываю платье. И правда ручная работа – швы великолепные. Их практически невозможно распороть, не испортив при этом ткань.
– Не знаю, – с сомнением говорю я. – Тут все так надежно пришито. Если отпороть, могут остаться дырочки, и тогда платье вообще будет смотреться дико.
– Хуже, чем сейчас? – спрашивает Викки и поднимает руки, демонстрируя что-то вроде кружевных крыльев, пришитых к рукавам.
– Боже правый! – не удерживается мать Люка при виде крыльев.
Похоже, крылья добили и миссис Тибодо.
– Ты сможешь зашить дырки? – спрашивает она.
– К началу завтрашней свадьбы? – спрашивает миссис де Вильер все тем же суховатым тоном. – Джинни, опомнись. Даже профессиональная швея не успела бы.
– Лиззи вполне профессиональна, – вступает в разговор Доминик. – Жан-Люк не устает нахваливать ее многочисленные таланты.
Люк не перестает нахваливать меня? Мои многочисленные таланты? Какие таланты? О чем это Доминик?
– Правда? – Миссис де Вильер смотрит на меня с интересом. Мне трудно сказать, чем это вызвано – заявлением Доминик или тем, что я рассказала ей чуть раньше о тайной мечте ее сына.
– Жан-Люк говорит, что она сама шьет всю свою одежду, – продолжает Доминик. – И платье, которое на ней сейчас, она тоже сшила сама.
– Что? – я чуть не подпрыгиваю. – Нет! Это платье от Анне Фогарте, годов шестидесятых. Я его не шила.
– Не
Да что она такое говорит? Что вообще происходит? Что такого Люк наговорил ей обо мне? И что Люк сказал Шери обо мне? Что это он ходит и всем болтает обо мне?
– Лиззи совсем не составит труда привести платье Виктории в должный вид, – продолжает Доминик.
– О! – Миссис Тибодо хлопает в ладоши, и в глазах ее блестят слезы – настоящие слезы. – Это правда, Лиззи? Ты сделаешь это?
Я перевожу взгляд с миссис Тибодо на миссис де Вильер и Доминик. Тут что-то происходит. И это, как я начинаю подозревать, больше всего касается Доминик, чем кого-либо еще.
– Как думаешь, ты сможешь его спасти, Лиззи? – озабоченно спрашивает миссис де Вильер.
Неужели Люк правда сказал, что у меня много талантов? Я не могу его подвести. Даже если он и заложил меня Шери.
– Посмотрю, что можно сделать, – неуверенно говорю я. – Я ничего не обещаю…
– Плевать, – заявляет Викки. – Просто не хочу выглядеть на своей свадьбе, как Стив Никс.
Я ее понимаю. Но все же…
– Снимай платье и отдай его Лиззи, – командует миссис Тибодо. – И переодевайся в свое платье для коктейля. Внизу ждут гости. Бог знает, что они подумали.
Я не стала говорить им, что большинство просто не обратили внимания на вопли Викки, поскольку она, похоже, слишком часто их издает.
Через минуту я стою, держа в руках охапку сатина и кружев.
– Сделай, что сможешь, – говорит мне миссис Тибодо, а Викки тем временем переодевается в платье скромного розового цвета, подправляет потекшую от слез косметику и выходит на лестничную площадку, где все это время ее спокойно поджидает Крейг.
– Хуже оно уже не будет, – добавляет мама Люка. И только Доминик, проходя мимо, добавляет:
– Удачи!
Замечаю злобный блеск в ее глазах и до меня доходит – хоть и запоздало: только что я выкопала себе глубокую-преглубокую яму и мне из нее не выбраться.
А лопату мне всучила Доминик.
Часть 3
Первая мировая война повинна в миллионах смертей, но, пожалуй, не одна из них не была столь заметной, как гибель довоенных конвенций. Целое поколение женщин, выполнявших мужскую работу в отсутствие мужчин, отправившихся на фронт, поняли: если мир стоит на пороге гибели, то они вполне могут начать пить, курить и делать все то, что им запрещалось на протяжении стольких веков.
Девушки, кинувшиеся в омут подобных занятий, словно мотыльки, размахивали крыльями свежеобретенной свободы. Несмотря на запреты родителей, они стригли коротко волосы, обрезали юбки до колен и тем самым мостили дорогу для законодателей моды последующих поколений (см.: Гвен Стефани – бренд L.A.M.B. и Бритни Спирс – плетеный топ).