Королева в раковине
Шрифт:
— Но мне не нужны две книги…
Доктор Герман позвонил Артуру и сообщил, что Бертель отстранена от занятий до окончания расследования инцидента, ведь Герда упрямо утверждает, что Бертель украла книгу.
У входа в дома ее ждала Фрида с криком «Воровка!». Голубые глаза экономки сверкали как две сабли. Бертель вжала голову в плечи. Остатки чувства собственного достоинства улетучились, и она молчала дома точно так же, как и в школе.
Лотшин, самый авторитетный член семьи, яснее понимала возникшую ситуацию. Герда, девочка из бедной семьи, решила, что принята в высший свет после того, как перед ней распахнулись двери
Она предупреждала, что нельзя насильно знакомить Бертель — тонко чувствующую натуру с развитым воображением — с такой высокомерной, честолюбивой и властной девочкой, как Герда.
Артур обескуражен. Он думал, что сумел помочь матери Герды. На вечере, посвященном евреям — ветеранам Мировой войны, она поделилась с Артуром своим горем. Муж был ранен в голову под Верденом, и с тех пор не совсем в себе. Живут они с единственной дочкой в тесной квартире. Семья находится в тяжелом финансовом положении. Откладывает копейку к копейке на учебу дочери. Та очень умная девочка и хорошо учится. Артур воспользовался дружбой с доктором Германом. Герда была принята в престижную гимназию и получила стипендию. Девочки встретили новую ученицу с длинными светлыми волосами оскорблениями. Они донимали ее из-за длинного носа, выделяющегося на худом и узком лице.
Артур не внял предостережениям старшей дочки, и случилось то, что случилось. Бертель стояла перед ним в кабинете, и тигр, покрывающий шкурой колени отца, смотрел на нее угрожающе.
— Скажи мне всю правду, ты взяла книгу?
Остекленевшие глаза чучела были похожи металлически серые глаза отца. Артуром смотрел холодно и отчужденно. Пальцы его беспрерывно теребили тигровую шкуру. Неожиданно он резким движением поставил Бертель перед собой, словно пытаясь вырвать ее из призрачного состояния. Глаза девочки сузились и затем расширились от страха. Редкое в ее жизни прикосновение рук отца было ей приятно и одновременно пугало.
— Я не брала книгу, — ее бросало то в жар, то в холод.
— Как же она попала в твой ранец?
— Не знаю.
— Следует рассуждать логично, — отец ждет от детей только рациональные объяснения.
Бертель разочарованно опустила глаза. Отец посмотрел на нее, и этот взгляд длился вечность. Ведь он старался не глядеть на нее долгие месяцы после смерти матери.
— Две толстые книги в твоем ранце, и ты этого не видела?
— Нет.
Она беззвучно плакала. Как отец может заподозрить ее в том, что она злонамеренно украла книгу?!
Уязвленная до глубины души, она поднялась в свою комнату и заперлась на целый день.
Артур не поленился и направился к матери Герды. По дороге он зашел в лавку, где продавали остатки шелковых тканей, и купил отрез на платье, чтобы хоть немного загладить вину перед матерью и дочерью. Продавщица надулась, как павлин, увидев уважаемого господина в своей скромной лавке.
— Такое могло случиться только с Бертель! — осуждали ее братья и сестры.
Но Фрида всплескивала руками и качала головой из стороны в сторону.
— Эта тварь Герда подстроила ловушку Бертель! — повторяла она слова Лотшин, несмотря на то, что первой обозвала Бертель воровкой.
Ее крик вернул девочку к истории с роскошной юбкой. Тогда доктор Герман звонил им домой, чтобы сообщить, что Бертель удалили с занятий. Фрида ждала ее у входа в дом. Втянула ее за руку в угол гостиной и нервно нажала на кнопку внутреннего телефона.
— Приведи себя в порядок перед тем, как зайдешь к отцу, и не серди его.
Глаза Фриды сверкали при взгляде на красивую юбку, которая так неряшливо сползала с бедер девочки. Бертель не поняла, в чем трагедия. Единственный раз ей захотелось произвести впечатление на одноклассниц необычной юбкой. Особенно после того, как долгие месяцы она страдала от их насмешек по поводу шелковой кофты, в которую ее нарядила Фрида к празднику Рождества.
— Что ты надела, — кривились девочки, откровенно насмехаясь над ней, — это же кофта для теток!
Тогда она обиделась на Фриду. Отец же стал на сторону экономки, обругав Бертель и обвинив ее в том, что она не ценит того, что для нее делают.
Насмешки одноклассниц не забывались. Желание выглядеть такой же взрослой, как они, не давало ей покоя. Девицы эти были старше ее года на полтора, а то и больше, груди у них топорщились из-под кофт и платьев, она же выглядела как плоская лепешка. Нечего удивляться тому, что ее потянуло к роскошной, цветной, шелковой юбке, которая висела в шкафу у Лотшин. В ней она повертелась перед зеркалом, взяла иголки и булавки и заколола юбку по фигуре.
По дороге в школу иголки и булавки кололи и царапали кожу, но это не испортило радости Бертель. В школу она опоздала, и утреннее радужное настроение мгновенно омрачилось. Красивая юбка сползла с бедер. Учительница уставилась на нее и закричала: «Как ты выглядишь?!» Бертель стояла ни жива, ни мертва, булавки и иголки сыпались с нее. Истерический смех охватил весь класс, а классная руководительница продолжала кричать:
— Ты что, так вырядилась, чтобы насмешить нас?
Тут же она написала записку отцу, угрожая, что его дочь будет исключена, если до полудня он не появится в школе. Бертель вышла из класса, и юбка Лотшин сморщилась, как лопнувший воздушный шар.
В кабинете отца царило молчание. Он требовал от дочери объяснения, но во рту у нее пересохло, а язык распух. Что такого страшного случилось? Почему ей выпало такое унижение? Она просто не понимала и молчала, как рыба. Из-за чертовой юбки такая трагедия? В чем ее преступление, в чем она согрешила? Если бы у нее возникло хотя бы одно логическое объяснение, она бы поняла разумность отцовских обвинений. Чуть слышно она лишь смогла произнести:
— Я не знаю, что такого ужасного случилось!
— От такой умной девочки, как ты, я ожидаю более разумного ответа. Как пришла тебе в голову мысль нарядиться в юбку сестры, не спросив у нее разрешения.
После полудня Артур направился в школу, чтобы выслушать классную руководительницу.
— Бертель — отличница, но делает все, что ей заблагорассудится.
Она показала все оценки девочки, но, главным образом, сосредоточилась на ее поведении. Артур терпеливо выслушивал ее долгие объяснения, но постепенно голос ее стал звучать как бы издалека. Он вспомнил своего любимого брата Альфреда, гения, живущего в своем обособленном мире. Точно такой же учительница старалась обрисовать перед ним его дочь. Девочку, замкнутую в своем внутреннем мире, умную, но мечтательную и одинокую.