Королева в тени

О’Брайен Анна

Граф так и не поднялся.

Он находился в тяжелом состоянии, без сознания и не мог говорить, даже когда его отнесли в помещение. Над ним колдовал один из докторов короля, который постоянно хмурился, а позже, в тот же день, шестеркой лошадей из королевской конюшни была запряжена карета, чтобы отвезти его в их фамильную резиденцию в Бишеме, в новое поместье графа, которое он так любил. Такое решение было принято, потому что графиня Солсбери посчитала, что в данной ситуации так будет правильно.

Мы с Уиллом угрюмой кавалькадой

поехали вместе с ними.

На лице короля, наблюдавшего за нашим отъездом, читались скорбь и страх.

Мы находились у кровати графа, когда тридцатого января он скончался в Бишеме-Мэнор, так и не приходя в сознание. Мы были рядом с ним, когда его натужное дыхание вдруг запнулось, а потом затихло навсегда. Священник перекрестил его лоб. Мы склонили головы в скорбной молитве; его оплакивали все домочадцы. Как трагично, что графа, вернувшегося наконец домой, к семье, к своим привилегиям, сохранившего репутацию бесстрашного воина и советника короля, нашла такая нелепая смерть во время рыцарского турнира.

– Второго такого, как он, уже не будет никогда. Великий человек и благородный воин. – Гордость не позволяла графине плакать, глаза ее были сухими, но застывшими от горя. – Король потерял своего преданнейшего друга. Такого не заменить. Он был первым и величайшим из Монтегю, графов Солсбери.

Я слышала, как Уилл судорожно втянул воздух, после чего резко развернулся на каблуках и вышел. Почувствовав его обиду как за смерть отца, так и за слова матери, что Уиллу никогда не стать вровень с ним, я протянула было к нему руку, чтобы остановить его.

– Пусть идет, – холодно сказала графиня, измучавшаяся за время ожидания скорой смерти супруга. – Мой сын достаточно взрослый, чтобы принять на свои плечи всю ответственность и свои обязанности. Он должен почувствовать себя на месте отца, как бы неправдоподобно это ни казалось.

Брат Уилла и четыре его сестры стояли рядом в нерешительности.

Я не думала, что могла бы простить ее. Я видела приближение смерти, но Уилл такого не ожидал. Как не ожидал он от матери и немедленных упреков относительно того, что он всегда будет жить в тени своего отца. Я сделала реверанс графине.

– Думаю, что ему не следует оставаться сейчас одному, миледи. Нет никакой необходимости, чтобы он брал на себя впечатляющую роль своего отца прямо сейчас. Это может подождать до завтра.

И прежде чем она успела что-то возразить, я ушла, чтобы найти его. Впрочем, это было несложно, потому что я знала, куда он пойдет. Уилл был не тот человек, который станет искать уединения в часовне, чтобы помолиться. Вместо этого он оказался на конюшне, где трепал по мощной шее любимого коня своего отца, приговаривая какие-то нежные слова, которых я не расслышала.

– Уилл…

Поколебавшись немного, он перестал гладить блестящую шкуру на крепкой шее животного.

– Не хочу об этом говорить.

Не став с ним спорить, я просто

подошла и тронула его за плечо. Он быстро сбросил мою руку, но я все равно нежно погладила его по затылку. Затем я приникла к его спине, и он в конце концов обернулся и позволил себя обнять: за все годы после нашей свадьбы это были первые наши объятия, порожденные чувством близости и сострадания. Он не плакал, но тело его было напряжено от переполнявших его чувств, которые мне трудно было распознать. Когда же он все-таки немного расслабился, я погладила его по голове.

– Мне очень жаль, Уилл.

Рыцари и раньше погибали или получали серьезные увечья во время рыцарских турниров `a plaisir, но это было слабым утешением для Уилла, боготворившего своего отца, который действительно был великим воином. Повергнутый в шок, он притих и был молчалив.

– Такая смерть намного лучше очень многих других, – попыталась как-то успокоить его я. Лучше публичной казни, например. Лучше, чем когда голову отделяет от тела какой-нибудь некомпетентный мерзавец. – Он сохранил свое достоинство до самого конца.

– Он был хорошим отцом.

– Да, любящим и заботливым.

Вдруг Уилл поднял голову, как будто его неожиданно осенила совершенно новая мысль.

– Теперь я граф.

– Конечно.

– Я не ожидал такого.

– Ну что ты. Конечно ожидал.

– Я не это хотел сказать… Думал об этом, разумеется, но не так скоро.

– Ты будешь замечательным графом. Таким же, каким был твой отец.

– Но я не буду близким другом короля.

– Не будешь. Потому что вас слишком разделяет ваш возраст. Но ты будешь одним из самых преданных советников короля и его солдат.

– Ты очень веришь в меня. Во всяком случае, больше, чем моя мать.

– Я знаю тебя всю жизнь.

– Но ведь она тоже.

Мы немного посмеялись над его глупым замечанием.

– Ты хоть сознаешь это, Джоанна? Сегодня мы с тобой оба стали взрослыми, встретив свою судьбу, – сказал Уилл, попутно забирая свой меховой воротник от зубов громадного дружелюбного коня, обиженного нашим невниманием. Я вопросительно взглянула на Уилла. – Потому что теперь ты графиня Солсбери.

Вот так-то. Граф с графиней стояли на конюшне, а в них тыкался своим влажным носом огромный любопытный зверюга. Я стерла со щек Уилла остатки слез.

– А ты не плакала, – сказал он, но без осуждения, а как бы просто констатируя факт.

– Он же не мой отец. Я уверена, что по своему отцу я в свое время плакала, хотя и не знала его. – Сама я этого уже точно не помнила.

Уилл крепко сжал мою руку:

– Я не могу быть таким же, как мой отец.

– Конечно. Ты – это ты. Но ты тоже можешь стать таким же известным. И почему бы тогда королю не взять тебя себе в друзья? Дружба необязательно должна зависеть от возраста.

– Так что же мне сделать, чтобы стать другом короля?