Королева в тени
Шрифт:
– Вы и это успели с ним обсудить?
– А что, если и так?
Ну что тут скажешь? Не могла же я в самом деле заявить, что не верю в смирение Томаса, внушающее Уиллу такой оптимизм. Но и возразить тоже не могла. Уилл так решил, и дело уже сделано. Все, что мне оставалось, – это просто сказать:
– Ну ладно, только если моя репутация от этого не пострадает. Ибо я ни в коем случае не желаю оказаться причастной к семейству, замешанному в греховном скандале.
– Вздор. Конечно, ничего такого не произойдет. – Уилл поцеловал меня в щеку, и в глазах его блеснул лукавый огонек. – В Бишеме твоими компаньонками
– Что пора?
Несмотря на свою взъерошенность и перепачканный на охоте костюм, Уилл обнял меня одной рукой за талию.
– Я думаю, дорогая моя Джоанна, что пора нам с тобой консумировать наш брак.
Сердце мое глухо забилось в груди. Да, время пришло. Давно пришло. Но я не хотела даже думать об этом.
– Но не в таком же виде, когда ты весь в грязи, – только и сказала я.
– Ну, это легко поправить. – Он хотел поцеловать меня в губы, но я отвернулась, и поцелуй пришелся в щеку.
– И не тогда, когда мы продолжаем находиться в трауре, Уилл, – добавила я, хватаясь за любой повод. – Это было бы просто неприлично.
– Да, думаю, ты права. – Он выглядел так, будто уже совсем забыл о своем горе.
Я успокаивающе похлопала его по руке:
– Потом, после.
Естественно, это было не последнее мое слово в обсуждении темы о новом управляющем. Теперь я обратилась непосредственно к тому, о ком шла речь.
– Как вы могли додуматься до такого возмутительного поступка? – заявила я, не желая попусту сотрясать воздух и сразу переходя к делу.
Я загнала Томаса в угол. Иногда Уилл представлял слишком уязвимую мишень. Король не знал, что задумал его рыцарь, но сам-то Томас понимал, на что он идет. Он прекрасно знал, что имелось в виду, и тщательно все спланировал, как будто это была какая-то военная операция. Ему нужна была работа. И ему было известно, что нам требуется управляющий. Я же по собственному опыту знала, насколько безумно убедительным он может быть.
– На удивление легко и просто.
– И вы думали, что это… это ваше полное поражение понравится мне?
– Я не вижу в этом своего поражения. И, честно говоря, Джоанна, я уже больше не уверен насчет того, что вам понравится, а что не понравится.
– Если до посторонних дойдет хотя бы намек на нашу с вами свадьбу, все семейство Солсбери станет предметом всеобщего посмешища.
– Но кто станет об этом говорить? Ваша семья – определенно нет. У матери Уилла и его самого рот на замке. Граф умер. Ваш священник, к несчастью – или к счастью, – отправился на небеса в виде надлежащей награды за свою честность. Наши свидетели под страхом кары небесной поклялись молчать, пока я лично не разрешу им что-то рассказывать.
– И все же я боюсь, что кто-то проболтается.
– Кто? Соколы из того сарая в Генте? Они уже давно умерли.
– Я смотрю, у вас на все есть свой ответ.
– Ну, не на все. У меня, например, до сих пор нет ответа на вопрос, как мне заполучить вас обратно. Есть какие-то идеи?
– Нет.
– Признайтесь, а вы сами хотите вернуться? Я в этом даже не уверен.
– Как и я тоже.
– Какая же вы глупая, Джоанна.
– Я нахожусь в осаде, Томас, – сказала я, и он удивленно поднял брови. – Вы ведь не можете рассчитывать, что нам будет легко жить в такой близости друг от друга. Так зачем вы все это делаете?
– Не считая того, что мне нужно как-то зарабатывать на жизнь? Все очень просто. Так у меня будет возможность видеть свою жену. Я смогу разговаривать с ней, служить ей, даже не касаясь ее. Даже если при этом я не смогу уложить ее к себе в постель.
Его откровенность тронула меня, как будто моей кожи нежно коснулось птичье перышко. С этого момента наша жизнь становилась сложнее.
Глава пятая
Томас Холланд взялся за руководство хозяйством поместья Солсбери очень рьяно, вцепившись в это дело, как изголодавшаяся крыса в засохшие обрезки сыра. Бывший пожилой управляющий ушел на покой, и Томас разом взвалил все дела и проблемы мрачного, разрушающегося и продуваемого сквозняками особняка в Бишеме на свои намного более крепкие плечи.
Я была поражена той точностью, с которой он выполнял каждую свою обязанность. В том, что рыцарь стал главным распорядителем в конторе управляющего огромным хозяйством крупного магната, не было ничего унижающего его достоинство. Напротив, эту должность можно было считать для сэра Томаса Холланда шагом вперед. И Томас оказался совершенно прав: если он мог повести людей за собой в сражение, то смог найти и общий язык с прислугой всех уровней, от самого низкого до самого высокого, завоевав ее уважение, где нужно рявкая своим командным голосом, а где используя меткое словцо – что-нибудь из солдатского жаргона. Если он чего-то не знал, он спрашивал. С членами совета Уилла он общался с достоинством, к матери Уилла обращался с холодной благопристойностью, которая ей очень нравилась, в то время как его бабушке он всегда старался угодить, бессовестно, но очаровательно. В разговорах с Уиллом он был почтителен, но твердо отстаивал свое мнение. В общем, все они здесь практически плясали под его дудку.
В этом человеке открывались неведомые глубины, целый ряд талантов, о которых я за время нашего с ним недолгого знакомства даже не догадывалась. Вероятно, он и сам о них ничего не знал до этого, но его постоянное совершенствование в новом для себя деле вызывало мое восхищение и при этом еще больше усиливало мое замешательство.
А как же его чувства ко мне? Нужно сказать, что вел он себя в отношении меня просто образцово. Как и я по отношению к нему. В таком положении ничего, что могло бы оскорбить Уилла, между нами не было.
Впрочем, поначалу вдовствующая графиня Кэтрин была более чем подозрительна на этот счет.
– Я этого не одобряю. Это ваших рук дело, Джоанна?
– Вот уж точно нет, – легкомысленно ответила я, как будто все это вообще не имело для меня значения. – Я никогда не считала сэра Томаса подходящей кандидатурой для этих задач. Ваш сын сам принял его предложение. И король тоже счел это удачной идеей. И если вам угодно принять меня за женщину, которая желает дискредитировать благородство своего происхождения, допуская какого-либо рода крайности под собственной крышей, то вы меня просто плохо знаете.