Королевская канарейка
Шрифт:
— Клятва уже действует. Не мешайте, — с сухостью, но и с оттенком сочувствия.
Хотела ещё что-нибудь сказать, но Ганконер прижал палец к губам. Не хотелось ему, видно, говорить при всех. Постоял молча. Кровь тёмной струйкой стекала по зеркалу. Шепнул:
— Я буду ждать четвёртой недели июня, — и убрал руку.
В трапезной царил дух веселья. Похоже, свалив с плеч договора и клятвы, высокородные собирались начать праздновать.
Я-то про себя думала, что доволокусь до кровати и усну, но неожиданно прониклась и, когда была объявлена Хорошая Ночь,
До того дошло, что король восхищённо высказался в том смысле, что я начинаю любить и чувствовать танцы, как истинная сидхе. Вздохнула, подумав, что это просто приступ счастья, а до понимания музыки и танцев, свойственных сидам, мне бесконечно далеко.
От усталости и облегчения проспала почти сутки, проснувшись как раз к трапезе. Трандуил по этому поводу высказался, что боялся, что я и Бельтайн просплю, но уж чем-чем, а едой меня всегда завлечь можно. Заулыбалась счастливо на его шутку и была огорошена вопросом, кого я хочу выбрать консортом на ночь Бельтайна.
Немного удивилась: мне почему-то казалось, что король и спрашивать не будет. Я хорошо помнила, что единственный Бельтайн, который король собирался провести со мной, был, скажем так, отобран у него сыном. Мне-то что Бельтайн, что не Бельтайн — всё равно. А королю, наверное, приятно будет. С сомнением косясь на него и придвигая миску с какими-то тушёными ярко-жёлтыми зёрнами, осторожно ответила:
— Вас, ваше величество, — а вдруг он не хочет, мало ли, какие у него могут быть соображения?
Судя по тому, как король рассиялся и подобрел, он хотел. Почти с ужасом заметила его короткий торжествующий взгляд — сначала на аранена, потом в конец стола, на Лисефиэля (жив, жив — и здоров!). Порадовалась за него и поразилась до глубины души. Я ж видела, что жить эру Лисефиэль хочет и всегда хотел. Хоть и готов был принять смерть с достоинством, но за подаренную жизнь и за милость королевскую благодарен был и ценил их. Пусть клятвы и сдерживали обоих, но я ведь не сошла с ума, чтобы относительно уязвимого рыжика подставить под королевский гнев такой сомнительной честью.
А про Леголаса — знала, что он не об алтаре мечтает и предпочитает близость безо всяких обрядов. Смутилась от его взгляда и улыбки (всегда, как в первый раз!) и наконец уловила, что место Глоренлина пустует. Забеспокоилась, завозилась, не зная, как спросить. Трандуил буркнул:
— Жив. От счастья отойти всё никак не может, — и взгоготнул, вызвав у меня короткий приступ гнева.
Это не помешало королю посмеяться, сколько хотел, и, утерев слезу смеха, сообщить, что смешнее отроду ничего не видел. И что я самое страшное чудовище. Игнорируя укоризненное молчание, щёлкнул пальцами, и из воздуха возник розовый лепесток:
— Письмо пришло, пока ты спала. Эру Глоренлин в своём духе желает в качестве свадебного дара осчастливить тебя незабываемым путешествием в другой мир.
Поёжилась.
Уж да, сочувствия от него по этому поводу я вряд ли дождусь.
Хорошо, что не семь. Пять счастливое число.
154. Цветение лауринквэ
Князь Андрей из Российской Империи
Знал дубов не одно поколение:
Все дубовьи князья
Его были друзья
И весной веселили цветением. ©
В онлайновых ПВП-играх, бывало, чтобы уесть противника, собирались так называемые «паровозы». Это когда игрок бежал, собирая всё возможное агрессивное мобьё, и, предводительствуя этим паровозиком, врывался в ряды неприятеля. «Машиниста», конечно, сразу убивали, но мобы наводили шороху, переагриваясь на окружающих.
Предыдущее путешествие на болотце, в котором Глоренлин старательно собрал паровоз из нечисти и натравил на меня, было для меня крайне живым воспоминанием. Такой вот опыт, с моей точки зрения, особенно ценен, если его не повторять. Я старалась думать потише, но мыслеобразы «сраный экстремал хочет меня уморить», «угораздило же с таким говном связаться» и тому подобные возникали, и были очень отчётливы.
Во всяком случае, король молчал удовлетворённо и с выражением. Потом ему показалось, что молчания недостаточно, и он буркнул:
— В кои веки польза от него была, а уж теперь всё, не слуга и не работник. На полгода, как минимум, — и дальше шли выражения на квенья. Смысл их был в том, что шаман с последнего глузду съехал, и надо не забыть его заставить хотя бы договор с пчёлками обновить.
Владыка мне показался не настроенным на лекции, и я тихонько спросила у аранена, что за договор.
Выяснились удивительные вещи: высокородные почему-то честь по чести договариваются с пчёлами о взаимопомощи. Эльфы беспокоятся об их крове, поддерживая Гудящую Рощу в нужном для пчёл состоянии, и защищают от напастей; пчёлы же делятся мёдом и прочим ценным, позволяют видеть своими глазами и тоже, при случае, защищают.
Пока аранен говорил, с ужасом думала, что вот, я скоро вступлю в близкие отношения с существом, способным заключить с коллективными насекомыми договор.
Что характерно, со шмелями никто ни о чём не договаривался. Их просто ели.
Я было думала, что уж раньше, чем пройдут торжества Бельтайна, Глоренлина не увижу, но он явился в тот же день, после ужина.
Владыка меня как раз под руку в купальни провожал.
Глоренлина в вылощенном эльфе в полутёмном переходе я сразу не признала, пока голос не услышала. И поражённо пялилась: раньше он всегда в драной рубашке с открытым воротом ко двору являлся, а сейчас вырядился в длинное, белое, расшитое драгоценностями. Как на свадьбу. Хотя, в каком-то смысле…