Королевская книга
Шрифт:
Потом я вопил еще что-то, плясал и размахивал руками. Окружающая ночь осталась к моему ликованию вполне равнодушной. Я оглянулся. Сзади виднелась освещенная арка ворот, маячил Барг с факелом в руке. Очертаний замка не было видно. Высоко над землей светилось узкое окно, которое и на окно-то не было похоже — какая-то тусклая прореха во всеобщей темноте.
— Хэ! — крикнул я напоследок и пошел обратно. Мимоходом похлопал обалдевшего Барга по плечу и поднялся на галерею.
Перегрина в его комнате не оказалось. Я постоял, раздумывая, где он может быть. С меня текло и капало.
—
В дверях своей комнаты я столкнулся с Фиделином.
— Вы, это… во дворе, что ли, были? Я вас искал… — сказал он. — Перегрин тоже куда-то делся. Хоть бы помог, что ли, немного…
Стаскивая с меня сапоги, он бормотал, что совсем измучился с ранеными, раненых много, а он один-одинешенек. От кухарок замковых никакого толку, причитания одни. Ребята в общем-то ничего, в живых останутся, только вот Мих очень плох, бредить начал, надо будет напоить его на ночь зеленым снадобьем.
— Тут ему и конец придет, — сказал я. — Лучше, как рассветет, отвези их всех в деревню, в ближнюю, к старухе Мерле. Скажешь — я велел.
Фиделин поднял голову и, вдруг расширив глаза, отпрянул и сел на пол.
— Аы… — слабо вымолвил он, указывая на мое лицо, где должны были красоваться отметины, сделанные королевским посланником.
Я притронулся к щеке и не почувствовал боли. Под пальцами тоже ничего не ощущалось, кроме совершенно невредимой кожи и трехдневной щетины.
— Как это? — боязливо спросил Фиделин, отодвигаясь на всякий случай подальше.
Я усмехнулся, уже ничему не удивляясь.
— То ли еще будет, старина, — сказал я и медленно стиснул кулак. — То ли еще будет.
4
Королевское войско подошло к Даугтеру в небывало ясный, безоблачный полдень. Первым его появление заметил Барг Длинный с Алой башни и заорал так, что осталось неясным, то ли он дико обрадовался, то ли впал в панику. Поднявшись на главную башню, мы с Перегрином увидели следующее: по дороге, прорезавшей нежно зеленевшую равнину, двигалась плотная и бесконечно длинная колонна всадников, похожая издали на большую пеструю змею. Змея извивалась по изгибам дороги, поднимала клубы пыли, и от нее явственно доносились глухой гул множества копыт и лязганье чего-то железного.
— Ой, — сказал Перегрин.
У подножия нашего холма колонна разделилась надвое и начала неторопливо огибать холм, заключая его в кольцо. Теперь можно было рассмотреть и тусклые, запыленные доспехи, и мерно колыхавшиеся цветные перья на шлемах, и самое главное — боевые штандарты с гербами. Слева над войском реяло огромное королевское знамя — «то, что ярче солнца». Танцующий дракон на золотом поле. Уж не знаю, чем оно было расшито, но сияло и вправду ослепительно. За ним двигалось много других знамен, поменьше и пониже. Они выныривали одно за другим из пыльного облака и распределялись направо и налево — разноцветные орлы, львы, единороги, птицы, медведи и прочая живность. Я узнал герб Эрри из Гарнта, Ангелиничей из Флангера, потом увидел клетчатое знамя Ташма Вилшского, и это меня неприятно удивило — я рассчитывал, что
Наверное, так в свое время выглядела Объединенная Армия, осадившая Черный Храм: надменные северяне, произносящие не более трех слов подряд, закованные в латы с ног до головы и восседающие на великолепных долгогривых тяжеловозах; южане из Флангера, быстроглазые, белозубые, вертлявые, со своими знаменитыми легкими мечами; блестящие антарские рыцари, сплошь певцы и поэты, чья отвага в бою превосходит воображение; свирепые парни с холмов, вооруженные топорами, и, наконец, неподражаемые нэдльские лучники. Они шли как на большом параде вассалов, который король устраивал ежегодно на празднике Середины Лета — слишком уж нарядным было войско, и за версту несло от этого войска беспечностью.
Когда кольцо вокруг холма сомкнулось, колонна, подходившая по дороге, разделилась еще раз и начала образовывать второе кольцо.
— Красиво, черт возьми! — сказал я.
— Сколько же их… — пробормотал Перегрин.
— Да всего-то тысячи три, — ответил я. — Самое большее — три с половиной. Но ты посмотри на гербы! Какой комплект!
Я представил себе короля Йорума с его бледной усмешкой, рысьи глаза Рыжего и гнусные рожи драгоценных братьев. Как давно, оказывается, я их не видел и сколько во мне за это время накопилось ненависти…
Перегрин молчал, на него напал столбняк. Он стоял, обхватив себя за плечи, и не сводил глаз с королевского войска.
— Неужто боишься? — спросил я.
— Да.
Я улыбнулся было, но тут же понял, что боится он не за нас. Он боится за них. И в который раз показалось мне, что он намного меня старше, и, как всегда в таких случаях, мне стало нехорошо.
Выручил Фиделин, пришедший объявить, что обед готов.
— Спасибо, я не хочу есть, — ответил Перегрин.
— Поел бы, — убежденно сказал Фиделин. — А то ты что-то бледный очень.
— Спасибо, нет, — ответил непреклонный Перегрин, и мы оставили его в покое.
В разгар обеда — я как раз покончил с супом и собирался заняться жареными цыплятами — Флум доложил, что прибыли парламентеры, числом три. Причем один из них, граф Дарга, утверждает, что знаком со мною лично.
— Граф Дарга? Впервые слышу. Веди их сюда… Хотя постой. — Мне пришло в голову, что это наглец Мордашка посмел явиться сюда во второй раз. — Я сам сейчас спущусь.
Но то был не Алек-Мордашка. Первым во двор вошел низенький, шумно отдувавшийся человек в латах, и я с удивлением узнал свекольный нос и неопрятную седую бороду бывшего ссыльного графа, моего в Даугтере предшественника. Сопровождали его два рослых воина с неподвижными глазами и чудовищными шеями. Один из них нес личный штандарт графа, другой — небольших размеров белый флаг на длинном древке. Все трое были без оружия.
— Приветствую вас, юноша. — Граф отсалютовал перчаткой, неловко придерживая под мышкой шлем с роскошным плюмажем. — Вы неплохо тут все устроили, очень неплохо.