Королевская кровь. Книга третья
Шрифт:
Майло помолчал, раздумывая о чем-то, и все-таки решил поделиться:
— Две недели назад, после нападения тха-охонга, собрался королевский совет, на котором я присутствовал, — сказал он неохотно. Он не любил без весомой причины выдавать секретные сведения, но сейчас ситуация требовала откровенности. — И император Хань Ши высказал те же догадки, что и ты. «Цель одна, решений несколько, — процитировал он на память, которая всегда была превосходной, — вероятно, для их целей нужна либо живая кровь Рудлог, либо вдовая ты, — это он про королеву Василину, Игорь, — которой можно подобрать подходящего мужа, или перехватить управление страной, либо временное
— Ты же знаешь, что от меня не уйдет, — поторопил его Стрелковский.
Тандаджи кивнул.
— У Ее Величества было видение, связанное с божественным промыслом. И там прозвучало: «Что кровью закрыто, то кровью и откроется». Непонятно, имеет ли это какое-то отношение к нашей проблеме. Но, — тидусс остро глянул на собеседника, — ты же имеешь возможность спросить.
— Имею, — подтвердил Игорь с сомнением, — но боги крайне редко напрямую вмешиваются в жизнь людей. У них, скажем так, есть лимит на вмешательства, и расплата за них очень сурова. Поэтому решения должны принимать люди и нести на себе ответственность вместо богов тоже. Наши небесные господа могут лишь подталкивать издалека, формировать цепочки событий, но выбор все равно делает человек. Мне трудно говорить, чтобы не сказать лишнего, Майло, — он остановился, подбирая слова. — но, поверь, ситуация должна быть глобально экстремальной, чтобы они вмешались прямо, нарушили поток событий.
— Всемирное поднятие нежити экстремальной, видимо, не считается, — пробормотал Тандаджи с некоторой ехидцей.
— Вероятно, — спокойно произнес Игорь, ничуть не обидевшись, — они считают, что люди сами справятся. Хотя кто знает божественные замыслы, Майло? Возможно, они действуют, прямо сейчас даже, через нас с тобой.
— Хотелось бы, чтобы действовали поактивнее, — парировал Тандаджи недовольно. Разговор неожиданно, но верно клонился в сторону теологического спора. — У нас, в Тидуссе, все куда проще устроено. Богов в доступности нет, а наши великие духи легко помогают — за дорогую жертву, правда. Если для бедняка такой жертвой могут стать последние ботинки, то богачу придется отдать то, что он действительно ценит. Часто тоже не обратишься, но мы всегда знаем, что за нами приглядывают. А тут… равнодушие какое-то. На юге на днях поднялось кладбище, опоздали военные буквально на несколько минут — и несколько домов в деревеньке вырезали. Полностью. Семьи с детьми. Чем они виноваты? Почему в таких случаях не вмешаться? Хотя не мне говорить, конечно, на моей родине и пострашнее вещи творятся. Вот и задаюсь я вопросом — зачем вообще нужны боги, если к делам людей они безразличны?
— Я тоже так думал, — возразил Стрелковский. В глазах его тидусс увидел опасный фанатичный огонек. — До того, как получил семь лет на осознание, друг. Если бы за нас все решали, оберегали от всех опасностей и несчастий, человечество перестало бы развиваться. Мы бы до сих пор бегали в шкурах и пребывали бы в младенческом состоянии разума. А так… мы, наверное, получаем опыт. Страшный, болезненный, часто невыносимый и смертельный. Что делать — это свобода выбора, данная нам Триединым. Мы действуем сами, и ответственность несем тоже сами. И идем дальше, преодолевая трудности и становясь умнее, лучше, развитее. Что говорить… даже к своим потомкам боги снисходят крайне редко, и то, как наблюдатели. Иначе бы не было столько смертей среди наследников Великих Стихий. Я тоже часто спрашивал себя… — голос его дрогнул, — почему Красный не спас ее, почему допустил?
Он снова замолчал, двинул желваками. Тандаджи ждал, заставляя себя не открывать рот, чтобы не сбивать фактически первые душевные откровения друга. И размышлял о том, что на стезе психолога он, Тандаджи, точно стал бы очень востребованным. Кабинет, что ли, так на всех действует, что здесь начинают говорить о самом сокровенном? И не предложить ли для закрепления успеха Стрелковскому выпить — недавно купленная бутылка уже ждала своего часа в ящике стола. Но не успел он озвучить коварное предложение, как Игорь справился с собой и продолжил уже по теме, вызвав в душе собеседника даже некоторое разочарование невозможностью провести алкоголетерапию. Таби бы поняла. Наверное.
— Максимум, на что можно рассчитывать, — говорил Стрелковский, — на символические видения, если к тебе снизойдут, на знаки, на удачливость. Чем смутнее знак, тем меньше расплата для пославшего его. Тем не менее, я поговорю с Его Священством, обещаю. Людям-то помогать нам никто не запрещал. И попробую добиться аудиенции у Хань Ши. Где, как не во владениях Разума должны знать ответ? И еще… — он вздохнул, — Синяя Богиня чаще, чем ее братья, бывает на Туре и чаще не проходит мимо просящих о помощи. Съезжу и на Маль-Серену, обращусь к царице Иппоталии. Возможно, она сможет задать вопрос своей госпоже. И получить ответ.
— Дробжек с собой возьми, — как-то невпопад предложил тидусс. Взгляд у него был кристальной простоты и прозрачности. — Там на юге море еще теплое, ей будет полезно.
Игорь моргнул несколько раз, возвращаясь из религиозных истовых высот к реальности, недоуменно посмотрел на начальника разведуправления.
— Все не уймешься, Майло?
Тидусс тонко улыбнулся.
— Я никогда не уймусь. У меня ведь Таби беременна, Игорь.
— Ого, — недоверчиво произнес Стрелковский, — ну ты даешь. Поздравляю.
— Вот я и говорю, — невозмутимо продолжил Тандаджи в том же ироничном тоне, — что очень хочу и тебе сказать «ну ты даешь», полковник. Орущие и писающиеся младенцы быстро привязывают тебя к реальности и смиряют печаль. А прекраснее твоей женщины, кормящей грудью твоего ребенка, нет ничего. Если ты можешь за этим наблюдать открыто и ежедневно, — добавил он уже жестко, прямо глядя собеседнику в глаза, — а не подглядывать урывками, друг мой.
Игорь предупреждающе и зло сверкнул глазами, встал.
— До завтра, Майло.
— До завтра, друг, — сказал Тандаджи ровно. — Спасибо за просвещение. Будем работать усерднее, раз нашим небесным господам не до того. А про Маль-Серену подумай, — добавил он уже в спину уходящему полковнику, — безотносительно моих попыток сосватать тебе Люджину. Если она рвется на работу — очень обрадуется.
— Подумаю, — сухо произнес Стрелковский и вышел.
А начальник разведуправления, по совместительству штатный врачеватель душ, покормив рыбок, заторопился домой. К жене.
Личный водитель уже ожидал начальника в прохладном и гулком гараже Управления, стоя рядом с черной, приземистой и неброской машиной. Она и должна была выглядеть как продукт массового авторынка, лет десять уже колесящий по дорогам. Обыватель бы не обратил на нее внимания, зато специалист сразу бы отметил и бронированные стекла, и укрепленные борта, и — если бы ему дали покопаться в двигателе — возможность быстро набирать не одобряемую законом скорость. Был внутри и тайник с оружием, и переговорный пункт. Маленький штаб на колесах.