Королевская кровь. Сорванный венец
Шрифт:
И вы, нежданные близнецы Марит и Дарит, здравствуйте. Вы, остолопы, заслужили мою благодарность за то, что выжили. Вы, конечно, второй крови, поэтому не красные, а желтовато-рыжие. Много драконов гораздо сильнее вас погибло, а вы, два неугомонных подростка, чудом остались живы. Вы рассказываете, что спаслись только потому, что успели долететь друг до друга и сплестись, как в материнском яйце. Так и лежали в толще горы, грея друг друга и помогая не сойти с ума от одиночества.
Позволь полюбоваться тобой, невероятно красивая, гибкая в человеческом теле, тонкая Огни.
Смейся, смейся, несмотря ни на что, желто-рыжая Медита, моя четвероюродная племянница. Вас было три сестры, выжила только ты одна. Ты смеешься, не обращая внимания на мрачность остальных, кокетливо трясешь своими золотыми волосами, общаясь с сидящим рядом драконом с огненной, яркой душой, – Мири, который ни чуточки не изменился.
Он тоже, как Огни, двоюродный, только с другой стороны, а еще он совсем не воин, а вовсе даже поэт и бард, и сейчас он подшучивает над страстью Четери к оружию, просит Энтери прекратить, богов ради, насиловать ягоду и отбивать ему аппетит облизыванием пальцев.
Четери красноречиво проводит лезвием у своего горла, Мири в ужасе изображает, как прячется за Медиту, не забывая при этом ее полапать. Он всегда такой, как искорка в мрачном царстве.
Вдруг он хватает висящую за спиной бантру – маленькую гитару – и начинает что-то наигрывать и подпевать себе, дразня Чета:
– Не поймет чурбан поэта,В чурбане поэта нету.Ты дракон, а не оса,Не жужжи,Тоска!Сидящий рядом с ним Ветери, дипломат и хитрец, разделяющий страсть старейшего к оружию и не разделяющий балагурства соседа, комично закатывает глаза и с ругательствами отбирает бантру у непонятого поэта. Медита хихикает. И в этот момент всех пронизывает ощущение, что у нас никого на свете больше нет. Мы молчим, и даже Мири опускает голову, прощаясь с братьями и сестрами из стаи.
За столом сидит еще один дракон, и он так же молчалив, как Огни. В горе у Тедери погибла жена и весь выводок детей. Он мрачен и не реагирует ни на дурачество драконобарда, ни на испытующий взгляд Владыки. Внутри него только пустота и чернота, и с этим придется что-то делать, иначе одним мертвым драконом у нас будет больше.
Владыка снова переводит взгляд на Четери, который как раз перехватывает за талию обслуживающую их темноокую служанку и что-то шепчет ей. Девушка мягко освобождается, опускает голову, идет дальше.
Четери перехватывает взгляд Владыки.
– Ты же знаешь, Нории, никогда против воли.
– Ты не меняешься, Гроза, – усмехается Нории. Дракон, которого прозвали когда-то Грозой не только за виртуозное владение холодным оружием, но и за то, что он был грозой девичьих сердец, разводит руками:
– А как иначе? Пока в мире остается хоть одна женщина, мне есть ради чего жить. Правда, моя красавица? – он подмигивает темноглазой девушке, которая как раз обслуживает Тедери, сидящего напротив. Девушка вновь опускает глаза, проигнорировав его.
– Чет, оставь решение сердечных дел на потом.
– Да разве ж это сердечные? – искренне возмущается крылатый бабник, провожая выскользнувшую из Зала служанку потемневшими взглядом. – Ну хорошо, давайте к делу.
Сидящие за столом поднимают на него глаза – кто-то внимательные, кто-то азартно заблестевшие, кто-то мрачные.
– Как всем известно, я посетил остальные города. Почти везде остались драконы. Хуже всего дело в Атании – там одна красноволосая драконица, Гити, и четыре дракона. Лучше всего в Ставии – вернулось сорок восемь, из них тридцать дракониц. Тафия пуста. Из Владык остался только ты, Нории, как мы все и ощутили.
– Сколько нас всего? – Энтери, как и остальные сидящие за столом, потрясен. Все надеялись на лучшее.
– Ровно триста двадцать четыре. Из них меньше трети красноволосых. И сто двадцать женщин.
– Из почти четырехтысячной стаи, – горько произносит брат Владыки, сжимая и разжимая кулаки. Медита всхлипывает, а близнецы таращатся на Чета так, будто надеются, что он скажет, что пошутил.
– Проклятые колдуны, – с ненавистью, словно плюясь, выдыхает Огни. – Спалить эту проклятую страну, и дело с концом!
Молчащий Тедери, остро и с пониманием глянув на нее, снова уходит в себя.
– Те, кто сделал это с нами, давно уже мертвы, – напоминает Четери, сочувственно глядя на драконицу. – Нам некому мстить.
– Да и мы уже мертвы, разве непонятно? – драконица со злостью передергивает плечами. – С таким размером стаи мы просто вымрем. Даже если каждая из оставшихся женщин займется круглогодичным высиживанием яиц, все равно мы получим первого половозрелого дракона через 35 лет. И наш максимум – три яйца за кладку, вы все это прекрасно знаете. Вот и думайте, сможем ли мы хотя бы поддерживать численность, не говоря уже о том, чтобы снова заполнить города и заставить их жить. Нет выхода!
– Вообще-то, – осторожно начинает Чет, – выход есть. Нории?
– Королевская кровь? – Владыка знает ответ на этот вопрос.
– Что такое «королевская кровь»? – спрашивают близнецы и смущаются, когда все поворачиваются к ним. Четери глядит на Нории, словно спрашивая, можно ли делиться информацией с остолопами. Красноволосый гигант кивком разрешает.
– Это не «что такое», а «кто такое», точнее «кто такая», – Чет, как заправский актер, выдерживает паузу, пока на него с нетерпением смотрит молодняк. – Жена для нашего Владыки.
– Ну-у-у-у, – Медита морщит носик, – если для дела надо, то я, конечно, могу. В жены. Только что это нам даст?