Королевская страсть (Цыганский барон)

Блейк Дженнифер

А какое это имеет значение? Король не был убит. Родерик и его люди вмешались и предотвратили злодейство. Официант, совершивший покушение, наверняка мертв, а вместе с ним имя того человека или политического дела, ради которого он пошел на такой риск.

Увидев нож в груди официанта, Мара инстинктивно устремила взгляд на нового члена гвардии, цыгана Луку. Он стоял близко, но она не знала наверняка, он ли нанес смертельный удар — а если да, то по чьему приказу? — и предпочитала не гадать.

Все эти политические интриги не

имели отношения к ней. Ее мучительно тревожил другой вопрос: сочтет ли де Ланде, что она не выполнила задания, и если да, что он сделает с ее бабушкой? А Родерик? Понимает ли он, что она сознательно и хладнокровно заманила его на этот бал? И еще ей хотелось знать, зачем Родерик послал за ней Михала. Заботился о ее безопасности, хотел благополучно вернуть ее в Дом Рутении? Или у него есть другая причина? А если есть, что он собирается с ней делать? В какой-то момент, когда они проезжали мимо уличного фонаря, Мара заметила, что Джулиана смотрит на нее с сочувствием, и это лишь усугубило ее страхи. Она облизнула пересохшие губы.

— Где Родерик? Почему он там остался?

— Будет официальное расследование, — спокойно ответила Джулиана. — Всем, кто непосредственно замешан, придется давать показания о случившемся. Король Луи Филипп наверняка захочет лично ознакомиться с протоколом, особенно с учетом положения моего брата в этой стране.

— Положения?

— Он официальный представитель Рутении.

— Понятно. А… как ты думаешь, нас будут допрашивать?

— Вряд ли. Это один из тех редких случаев, когда выгодно быть женщиной. Как бы то ни было, — задумчиво добавила Джулиана, — я думаю, Родерик нас оградит.

Неужели в ее словах крылся двойной смысл? Мара не была твердо в этом уверена и не посмела спросить.

Вернувшись в Дом Рутении, они решили ждать и, не сговариваясь, заняли места в парадной гостиной: все чувствовали, что случившееся требует официальной обстановки. В каминах был разожжен огонь, в гостиную принесли на подносах еду и вино, все принялись горячо обсуждать происшествие, однако никто не упомянул, что все они не случайно оказались на месте, чтобы предотвратить происшествие. Мара подумала, что гвардейцы принца решили дружно проявить дипломатичность.

Все они были далеко не глупы. Они знали, что принц изначально не собирался посещать бал, но изменил свои планы ради нее. Они получили определенный приказ, касающийся прибытия короля, заранее зная, что этот приказ надо держать в тайне от нее. Было ясно, что они подозревают ее в причастности к случившемуся. Свое мнение они решили придержать до возвращения Родерика. Всеобщее настроение было таково: у принца есть свои резоны, о которых бесполезно гадать. Однако их отношение к ней едва заметно изменилось: в нем больше не чувствовалось привычного тепла, зато сквозило сочувствие, проявляемое к осужденным накануне казни.

Родерик вернулся только на рассвете. Он пребывал в самом скверном расположении духа и с

порога заявил, что после пятичасового допроса тупыми полицейскими чиновниками ему больше нечего сказать о покушении. Короля уложили в постель, в которой он и уснул сном праведника. Официант умер, не сказав ни слова. Неизвестный, метнувший в него нож, скрылся в толпе, да так и не был обнаружен.

Принц саркастически предложил своей свите последовать примеру одного из трех на выбор. Исключение он сделал только для Мары.

В мгновение ока гостиная опустела, и она осталась наедине с принцем. Она сидела, расправив складки своего шелкового платья, так и не сняв горностаевого манто, стиснув руки на коленях. Гордость заставила ее распрямить спину и высоко держать голову, она смотрела прямо на Родерика, но на душе у нее лежал свинцовый груз вины, сердце глухо билось от боли и тревоги.

Он стоял, глядя в огонь, поставив ногу в сапоге на массивную бронзовую подставку для каминных щипцов и кочерги. Молчание затягивалось. Наконец он повернулся к ней и заложил руки за спину. Военная выправка придавала ему вид грозного и неумолимого судьи, в плавных движениях ощущалась сдержанная сила. Его тихий голос тоже прозвучал угрожающе:

— Кто ты такая?

— Я…

— Не смей! — перебил он ее, и она отшатнулась, как от удара. — Не думай, что новая ложь тебе поможет, не совершай такой ошибки.

— Я и не собираюсь, — тихо ответила Мара. — Меня зовут Мари Анжелина Делакруа.

— Мара.

Она смотрела на него без удивления. Ей уже давно стало ясно, что на него работает целая сеть осведомителей и он не может не знать, кто такой де Ланде. После того как он застал ее за разговором с де Ланде в салоне Гюго, выяснение ее личности стало для Родерика лишь вопросом времени. Для него не составило труда узнать, кто она такая.

— Почему? — спросила она. — Почему ты позволил мне продолжать?

— Мне показалось, что у тебя нет навыков настоящей заговорщицы. К тому же мне было интересно, — сухо и кратко, как бы насмехаясь над собой, ответил он.

— Интересно? И что же именно тебя заинтересовало?

— Как далеко ты готова зайти.

Мара страшно побледнела при этих словах, и у Родерика возникло ощущение, что он ударил безоружного противника. Его гнев все еще не был утолен, но он мог по крайней мере вести честную игру. Он опустил глаза.

— Для меня это было внове, к тому же опыт оказался чрезвычайно приятным. Чтобы узнать, какая цель за всем этим кроется, его пришлось довести до конца.

— Твое любопытство обошлось тебе недешево, — заметила Мара, ощупывая жемчуга у себя на шее.

— Ничего из ряда вон выходящего, — заверил он ее.

Просто поразительно, как много боли могут причинить несколько слов! Мара судорожно сглотнула.

— Что ж, по крайней мере, теперь все кончено. Можешь думать, что хочешь, но я рада, что король не пострадал.