Королевские иллюзии
Шрифт:
— Доброй ночи, сеньорита Италия. Не ожидал, что вы поднимете меня из мягкого кресла, — протянул Дионисио, он планировал произнести знойный спич из 236 слов и комплиментов, однако Италия осадила его на первом абзаце.
— Хватит слов, не выношу признания без рифмы, присаживайся, и не называй меня больше сеньоритой!
— Будет исполнено, — лицо Дионисио исказила мерзостная притворная улыбочка, Италии захотелось дать ему в глаз…
Они беседовали полчаса о всяческих глупостях — строили дворцы из иллюзий друг другу и сами не заметили как оказались в постели (а где же еще, не в саду же!)…
Внезапно (в 3 часа ночи)
— Да. Нет Альваро, она спит.
И повесил трубку.
Эдуардо решил по черному развлечься над Валерио. Когда они встретились в назначенном месте около 4-х утра, Эдуардо показал ему окровавленный кусок джинсов и сказал:
— Вот и всё, что осталось от твоего драгоценного Витторио!
— Можешь считать, что я ликую.
— Давай деньги.
— Будут тебе деньги, — произнес Валерио. Он открыл дипломат и достал из него деньги. Эдуардо ликовал. Номер прошёл! Валерио тоже веселился — хорошо расплачиваться фальшивыми долларами Вихии, за убийство дружка любовницы Альваро.
Лили и Ардо уже давно не сидели на той милой скамейке в парке. Они уже не беседовали о своих горестях и бедах. Лили уже не рыдала, как корова, а Ардо не страдал от потери Эстер…Жизнь вошла в свою новую колею, а Ардо и Лили науспокаивавшись друг друга…любились на полу в квартире Ардо. А пьяный Макс смотрел ночное телевидение и мечтал убить Лили… Со временем все будет по другому — думал он…
Витторио открыл глаза. Он рассчитывал увидеть Италию, однако чуда не произошло — Италии не было рядом. Ему почему–то показалось, что случилось что–то очень серьезное и непоправимое. Он стал прислушиваться к разговору за дверью…
Внезапно резкая боль прошла резко по позвоночнику. Витторио перекосило, и он застонал от боли и страха:
— Отпусти меня, Италия…, — шептал он, осознав, что с ним творится. Сила Альваро наконец–то торжествовала, и ему удалось приструнить третий угол треугольника Италии. Альваро в тот момент не спал — он ходил по своей комнате и бесился. Как Дионисио мог оказаться у Италии в 3 часа ночи? Что они там делали? Чем дальше заходило дело, тем меньше он понимал Италию. Зато сейчас он мог посылать сколько угодно отрицательных импульсов, поскольку адресат этой энергии лежал распластанный по больничной койки…
Валерио сидел на полу и медитировал. Он представлял себе Италию в своих объятьях, но что–то не хотел его внутренний голос показать эту сладострастную картинку. Вместо этого шла какая–то лабуда с португальскими субтитрами. Через четыре часа ему это надоело. Он пришел в себя и стал думать. Он долго размышлял о том кто же перекрывает ему канал доступа к Италии. Его это до одури раздражало. Он не мог ни прочитать ее мысли, ни взвесить все ее положительные и отрицательные стороны. Все это к удовлетворению не приводило и в итоге — пустота, вакуум, тишина и благодать. Короче, ничего приятного тут не выходило, мало того ему в голову заела одна знакомая песенка. Он сидел и напевал ее на ломаном португальском языке…
Somente o sol vocй e eu
Utera nнgula un de jocй
Sгo meu jiзгo o sй
Tirsibir
O–O–O
Na corpo tй jocй calor
O–O–O
Na corpo teje
Um ve jocй um dassi cabrгo
Um jonб su amor amanha se
Sгo meu jiзгo o sй
Sis com veu
(ВОЛЬНАЯ
Вот это глюк — подумалось Валерио. Явно не с проста всё это. Он продолжил медитацию, — вот тут уже полная каша началась — Италия носилась от него как ненормальная дура и напевала еще более странную вещь…
jб v blбtivэ sklo v prнrucnн od muj cigareta zacнt do kour od prsten
a zas, jб dбt nekam k jб sбm smeљnэ k veci
a lid jнt v tma smбt, se, myslit, sen
a jб znal ten ty; znal k mne
k be s ty, jб pro ty ale ty ne muj chlapec.
jб pro ty jedinэ dйљ, ten jнt jб znal kdy?
jб pro ty jedinэ arch kdo? pбd od vetev na co vбљ hlava
jб znal ty delal mne. a vбљ sen ne kolem mne
mne sebrat znovu v sen ty k zachrбnit od bolest mne potreba,
a jб znal ten ty is prнliљ nutnэ k mne н one sny nie ty!!!
(ТОЖЕ ДОСТАТОЧНО ВОЛЬНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ)
Он долго пытался сообразить — что бы это могло значить, но потом его осенило. Он записал услышанное на лист бумаги, вогнал в компьютер и начал поиск. Компьютер долго клинило, однако вскоре он выдал, что текст этот на чешском языке. Валерио запустил программу перевода, вскоре она выдала следующее
Я прислоняюсь к мутному стеклу
В руке моей дымится папироса
И снова, будто бы в бреду,
Я задаю себе нелепые вопросы
А люди ходят словно в пустоте
Смеются, думают, мечтают
А ты всё ждешь тебя; знаю мне
Не быть с тобой, ты для меня чужой.
Ты для меня лишь дождь, что шел сегодня ночью,
Ты для меня лишь лист, сорвавшийся с ветвей
Ты знаешь — я не жду тебя за покрывалом ночи.
И сны мои — они не ТЫ!!!
Вот это намек! — Подумал Валерио и решил во что бы то не стало отомстить Италии. Нет, круче, уничтожить ее!
На свадьбу Умберто и Лурдес съехалась половина Мехико. Семейная часовня не вместила всех желающих, поэтому вокруг нее толпилось очень много народу. Старая часовня де ля Уэрта находилась у въезда на территорию громадной усадьбы, она была построена дедом Аугусто по отцовской линии Хуаном Рамоном де ля Уэрта Экигоа. Часовня представляла собой храм в миниатюре — службы здесь проводились только по особым заказам семьи. Зал вмещал около трёхсот человек. В этот торжественный день часовня была красива как никогда, поскольку зал был на славу украшен цветами из оранжереи Альваро и Хосе Аугусто. В первом ряду сидели родственники — измученный бессонной ночью Альваро, счастливые Лилея и Наталия, отутюженный Аугусто… Все светились и ждали торжественного бракосочетания…
К Альваро незаметно подплыла Италия:
— Привет всем! — сказала она Лилеи и Наталии. Аугусто только кивнул ей, а от Эдуардо дожидаться каких либо знаков внимания она не стала. Стоит ли с ним связываться? Они отошли в сторонку.
— Что у тебя делал Дионисио? — спросил Альваро Италию.
— Вечер иллюзий, — протянула Италия.
— И любви?
— Да, — отрезала Италия, — почему это тебя так волнует?
— Дионисио опасный тип.
— Чем же?
— Он педик.
— Правда!? — изумилась Италия, — то то он утром был такой скрюченный. Ну ладно, чего ты дуешься, даже порезвиться нельзя, тоже мне пуританин проклятый.