Королевский казначей

Костейн Томас

– Расскажите мне, – настаивал он. Девушка колебалась:

– Право, мне… очень стыдно, что я… могу думать об этом в такое время. – Она взглянула на него и сильно покраснела. – Это красота бархатного платья, что было надето на благородной даме.

Д’Арлей улыбнулся:

– Я ехал два дня вместе с ними и не могу сказать, какого цвета был ее наряд. Это что, действительно красивое платье?

– О, его просто невозможно описать! Мне кажется, что у него был самый редкий и прелестный оттенок синего цвета! – Валери разговорилась, и слова

лились бурным потоком. – Вы заметили кружева у нее на шее и на запястьях? Мне кажется, что вы даже не обратили на них внимания. Я никогда не видела подобной красоты! А перья на шляпе! Мне хотелось их погладить, чтобы ощутить их мягкость. Ее туфли…

Девушка остановилась и быстро прикрыла юбкой собственные башмаки. Она боялась, что д'Арлей увидит их. Но Валери опоздала. Д’Арлей еще раньше с жалостью отметил, что они были старыми и что их изготовил плохой сапожник. Он также обратил внимание, что ее лосины были очень дешевыми и покрыты множеством заплаток. Обычно женщины – молодые или старые, благородные или простые – всегда старались, чтобы лосины были в полном порядке.

– Вам кажется, что важно быть хорошо одетой? – спросил д’Арлей.

Девушка вздохнула:

– Когда у вас ничего нет, это становится весьма важным. С тех пор как умерла моя мать – а это было шесть лет назад, – я стала сама шить себе одежду. Но из меня вышла плохая портниха, как вы сами уже успели заметить.

– Мне кажется, что для вас не так важны нарядные одежды. Вы настолько привлекательны, что меня очень заинтересовали. Наверное, у вас кругом полно воздыхателей и это… Даже иногда может представлять для вас некоторую опасность.

– Лудильщики и парикмахеры и еще подавальщики в тавернах. – Теперь девушка разговаривала более спокойно. – Да, у меня есть обожатели, но это очень простые люди. Если девушка постоянно находится в дороге, как это случилось со мной, она не может избежать подобного внимания.

– Вам это все неприятно?

– Не-е-ет.

Манеры девушки разительно изменились. На мгновение она позабыла о своем горе. Она заулыбалась и принялась все подробно объяснять:

– Я умею избегать их внимания. Когда у нас были деньги и мы могли остановиться в харчевне… Так было не часто, господин, и это всегда было для меня великим событием. В таких случаях я всегда делала именно так. – Валери выпрямилась и сказала: – Смотрите!

Уголки рта у нее опустились, контуры бровей также изменились не к лучшему. В ее внешности появилось что-то неприятное. Довольная произведенным эффектом, Валери рассмеялась:

– Можете мне поверить, что, только раз взглянув на меня, все кавалеры сразу исчезали. Но иногда, когда вокруг было много мужчин и мне следовало быть более осторожной, я натягивала на лоб капюшон и начинала выглядеть вот так.

На этот раз д’Арлею показалось, что лицо у нее стало удивительно широким. Глаза сделались жесткими и приобрели неприятный блеск. У Валери был вид простой, нахальной и неряшливой девицы и к тому же не очень умной. Она стала настолько непривлекательной, что ни один мужчина не пожелал бы подарить ей свой взгляд.

– Если я изображала из себя такую девицу, ко мне никто не приставал, – сказала она, и ее лицо приняло обычный вид. – Мой отец говорил, если бы я родилась мужчиной, из меня вышел бы неплохой актер. Он даже говорил, что я могла бы стать ему равной, а это, господин, самая большая похвала со стороны актера.

Прежан Кеннеди промокнул губы кончиком клетчатого платка и отодвинулся от котелка. Затем он оглядел лица спутников, которые с трудом можно было различить в наступившей темноте.

– Нам следует поговорить, – сказал он. – Что мы станем делать с мертвецом?

Всем стало понятно, что отец Имберт ничего не понимал. Он смотрел на них и спрашивал:

– Должны быть похороны. Но где? И когда?

– Здесь и сейчас, – ответил шотландец.

– Вам должно быть интересно, насколько далеко мы находимся от церкви? – спросил священник. – Могу сказать только одно – мне это неизвестно.

Кеннеди обратился к д'Арлею:

– Вам знакомы эти места?

Тот отрицательно покачал головой.

– А вам, дитя мое?

Валери ответила тихим голосом, стараясь не выдать своих чувств:

– Нет, эти места мне неизвестны.

– Тогда нам придется похоронить вашего отца здесь, повторил шотландец. – Нам повезло, что с нами находится отец Имберт. Он сможет прочитать заупокойную службу.

Девушка была очень расстроена. Она посмотрела на Кеннеди, перевела взгляд на д'Арлея.

– Пожалуйста, господа! Наверное, можно придумать что-то иное.

Кеннеди объяснил ей, что им следует вовремя прибыть к месту назначения. Валери было понятно, что нельзя больше использовать повозку. Делать было нечего.

– Кроме того, – добавил шотландец, – у вашего отца будет место упокоения лучше, чем у солдат, павших в бою.

Наступила долгая и неприятная тишина.

– Мне ясны все сложности, – наконец заявила Валери. – Вы все очень добры ко мне, я не могу отказываться от вашей помощи и создавать вам новые трудности. Но все равно мне с этим трудно примириться.

Д'Арлей спросил ее:

– Вы переживаете, потому что ваш отец будет погребен без гроба?

Девушка кивнула:

– Да, милорд. Ему не будет покоя.

Девушка чуть не разрыдалась, было видно, что ей трудно продолжать этот разговор.

– У него много лет болели кости, и он часто говорил мне: «Никогда не хорони меня во влажной земле». Он говорил, что ему нужна широкая и сухая могила. Иногда, произнося это, он смеялся, но я понимала, что он верил в собственные слова. – Девушка взглянула на небо. – К утру пойдет дождь, господа, и земля будет сырой.

Д'Арлей о чем-то думал. Наконец он сказал:

– Я умею управляться с инструментами, и, если вы мне позволите использовать дерево, оставшееся от повозки, я смогу изготовить для вашего отца гроб.