Королевский выкуп
Шрифт:
— Здесь специальная щель для карточки-ключа, — прошептала Эми. — От навыков взломщика толку не будет.
— Еще как будет, — ответил Дэн. — У меня есть ключ!
— Откуда?
— Жемчуг чудо как хорош! У мамы такой же, — передразнил он сам себя, увлеченно разглядывая лепнину. На лице Дэна застыло напряженное выражение, так хорошо знакомое Эми. — Я знал, что… — продолжил он, вслепую нащупывая отверстие, — …если фрау потянется за каталогами, я смогу… стащить карточку.
Эми чуть отклонилась и взглянула брату за спину.
— Самую малость левее и выше, — прошептала она.
Дэн
Дверь закрылась почти беззвучно, и Эми облегченно вздохнула.
— Когда ты успел так наловчиться? Я ничего не заметила!
— Как любил говорить Ловкий Ларри, грань между преступностью и гениальностью очень тонка, — заметил Дэн.
Коридор устилал жесткий серый ковролин. Вдоль одной стены висели картины в стальных рамках, а вдоль другой располагались кабинеты со стеклянными перегородками. Из-за двери справа слышались приглушенные голоса. Эми с Дэном на цыпочках прокрались по коридору мимо пустых помещений. Им повезло, что была суббота. Кабинеты за стеклянной стеной выглядели как жилые комнаты: повсюду диваны и удобные кресла, картины и скульптуры.
— Кажется, это Рембрандт, — прошептала Эми, указывая на маленькое темное полотно на стене самого большого кабинета. — Здорово, правда?
— Прости, сестричка, я краду не больше одной картины в неделю! — отшутился Дэн.
Они прошли до конца коридора и остановились у двери с табличкой «REKORDBURO» — архив. Эми кивнула, прислушалась и осторожно открыла дверь. Внутри никого не было.
— Ух, — выдохнула девочка. — Повезло! Думаю, вся документация хранится тут.
В отличие от изящно обставленных кабинетов, комната оказалась маленькой и захламленной. Между столом и дверью приютился столик с факс-аппаратом. Остальное пространство занимали стеллажи. Возможно, старые записи тоже находятся здесь.
— Документы восьмидесятилетней давности вряд ли оцифрованы, но какой-то след здесь наверняка отыщется, — сказала Эми, просматривая ярлычки на стеллажах. — Есть! Документы пятидесятых годов прошлого века, сороковые отсутствуют… Во время Второй мировой аукционы не проводились, значит… Вот! — Она остановилась возле последнего картотечного шкафчика, открыла ящик и застонала. — Записей тридцатых годов много, и они разложены не по названиям, а по датам. Провозимся изрядно. Мы знаем, что это было в тысяча девятьсот тридцать втором году, но вот в каком месяце… — Она протянула брату папку. — Давай начнем. Нужно успеть до конца аукциона, тогда сможем смешаться с толпой на выходе. — Эми открыла и пролистала первое дело. Записи велись аккуратным убористым почерком. — Все по-немецки…
— Ничего страшного, — успокоил ее Дэн. — «Де Вирга» пишется одинаково и по-английски, и по-немецки.
Они начали листать дела. Верхний свет включать побоялись, поэтому воспользовались фонариками. От мелких букв, выгоревших чернил и незнакомых слов рябило в глазах. Иногда снаружи слышались шаги, и брат с сестрой испуганно замирали. У Эми от страха вспотели ладони. Если их поймают, что они скажут в свое оправдание?
Наконец, когда Эми почти отчаялась, Дэн прошептал:
— Нашел!
Он протянул сестре документ, где упоминались «de Virga» и «mappa mundi».
Сердце едва не выпрыгнуло из груди. Вот они, подлинные записи об аукционе, на котором должны были продать старинную карту!
— Я не могу разобрать остальное, — прошептала она. — Смотри-ка, тут есть список имен: профессор Отто Гуммель, Джейн Сперлинг, Марсель Мобер, Реджинальд Тонли. И к каждому имени — какие-то пометки.
— Послушай, по-моему, Иан знает немецкий. Давай сфотографируем страницу и перешлем ему.
— Отличная мысль! Если он не сможет перевести, наверняка найдется Кэхилл, который знает язык.
Эми положила листок на пол, сфотографировала и отправила по электронной почте в Эттлборо.
Вдруг раздалось громкое жужжание и потрескивание. Брат с сестрой испуганно вскочили. Эми в ужасе оглядывала комнату.
— Это всего лишь факс! — тихо рассмеялся Дэн.
— Выключи эту штуку! Кто-нибудь услышит и придет. Мы и так слишком задержались!
Дэн на цыпочках подошел к факсу и прошептал:
— Наверно, кто-то решил поднять цену на очередной шедевр. — Он напустил на себя высокомерный вид и напыщенным тоном произнес с утрированным английским акцентом: — Послушайте, милейший, предлагаю миллион за ту картинку с коровой. Впрочем, пусть будет два миллиона…
Эми пристально смотрела на аппарат, словно надеясь услышать, кто звонит. Дэн тем временем читал полученное сообщение.
— Пожалуй, ты права — мы действительно слишком задержались, — сказал он и вручил сестре распечатку.
— Отправил некто по имени Милош Ванек, — добавил Дэн. — Похоже, это сыщик, которому поручено наше дело.
— На следующей странице наши фото и описания. Дело плохо. — Эми принялась рассматривать снимки: фотографии с паспортов, сделанные несколько лет назад. На распечатке они выглядели смазанными и нечеткими. Хотя бы тут повезло. — Вряд ли в здании один факс. Надо срочно отсюда выбираться!
Завибрировал телефон, и они снова всполошились. Эми нажала громкую связь, раздался голос Иана.
— Перевод — легкотня, — заявил он. — Куда проще, чем мое домашнее задание по немецкому. В тысяча девятьсот тридцать втором году накануне аукциона было несколько потенциальных покупателей карты де Вирга. Видите четыре имени, отмеченные крестиками? Это клиенты, с которыми следовало обращаться с чрезвычайной обходительностью. Гуммель — профессор, наследник фамильного состояния. Джейн Сперлинг — светская львица из Чикаго. Мобер — арт-дилер, там его парижский адрес указан. А последний в списке — англичанин Тонли, владелец частной библиотеки.