Королевское зерцало
Шрифт:
— Да. Вам кто-нибудь это сказал?
— Нет. Я знаю много родословных в Норвегии. После того разговора я догадалась, кто ты.
Священник помолчал.
— Я молился за упокой души вашей дочери, — сказал он наконец. — Молился каждый день со дня ее смерти. Мне бы хотелось помочь вам. — Он сказал это просто, искренне и без тени раболепия.
Эллисив могла бы поблагодарить его и отослать прочь. Но почему-то не сделала этого. Может, она надеялась беседой отогнать мрачные думы, к тому же священник не проявлял ни назойливой жалости, ни любопытства.
— Душа Марии была добрая и открытая, — сказала
Глаза священника смягчились и потеплели.
— Тем горше ваша утрата, — сказал он.
— Я еще не могу осмыслить эту утрату. Сейчас для меня самое тяжелое, что моя дочь лежит в могиле на этом заброшенном острове.
Эллисив сама не понимала, почему она так откровенна с совершенно чужим священником.
Видно, и он испытывал нечто подобное, потому что не поднимал на нее глаз. Медленно, как будто припоминая, он произнес:
Где цветы скрываются всю зиму?И куда плоды уходят с веток?Можно ль их увидеть в зимний холод?..Но мы знаем: все проснется снова на земле по воле Всеблагого,что из праха мертвых воскрешает так же, как давал им прежде жизнь.— Спасибо! — Больше Эллисив ничего не могла сказать.
Она почувствовала, что эти стихи говорят что-то и его душе или, может быть, говорили когда-то давно.
Помолчав, она добавила.
— Я не скажу конунгу Харальду, кто ты. Тебе нет нужды покидать остров из-за него или из-за меня.
Священник не ответил. Он почтительно распрощался с Эллисив и ушел.
Эллисив с детства внушали, что ее ждет суровая жизнь, и готовили к встрече с ней — впоследствии у нее нашлись основания быть благодарной за эту науку.
Она понимала, что должна держать себя в руках, если не хочет потерять рассудок, ей нельзя было распускаться, как мореплавателю перед бурей, который, невзирая на страх, убирает паруса и крепит канаты.
Она позволяла себе давать выход только горю, связанному с гибелью дочери. Через это надо было пройти.
О том, как она перенесет возможную гибель Харальда, горе утраты, тоску по нему, Эллисив старалась не думать. Когда случится беда, тогда она и будет с нею свыкаться. Бессмысленно заранее поддаваться отчаянию.
Важнее было подумать, как жить дальше, если это страшное случится. Может быть, потом у нее не останется времени на обдумывание. А если окажется, что она зря готовилась еще и к этому удару судьбы, хуже ей от этого не станет. Чтобы обрести хоть какое-то чувство уверенности, она должна была решить свое будущее.
Ингигерд в любом случае должна остаться с ней.
Эллисив сомневалась, что ей удастся вернуться в Норвегию. Там будут править сыновья Торы, вряд ли рядом с ними найдется место и для нее.
Обосноваться в Киеве тоже было мало надежды. Эллисив слышала, что ее родичи в Гардарики ведут непрерывную борьбу за власть — едва ли кто-то из братьев обрадуется сестре, которая будет только обузой.
Но у Эллисив было еще две сестры.
Анастасия вышла замуж за венгерского короля Андраша. Однако Эллисив слышала, что Андраш пал от руки собственного брата: в той стране тоже шла жестокая борьба за власть. Какова участь Анастасии, Эллисив не знала. Если она и жива, ждать помощи от нее не приходилось.
Анна, вторая сестра, осталась вдовой после смерти короля франков Генриха. Может быть, при дворе короля франков Эллисив и окажут гостеприимство; последние годы Анна правила страной за своего малолетнего сына Филиппа. Но, чтобы добраться до страны франков [12] , беззащитной вдове следовало обратиться за покровительством к церковникам, другой возможности не было.
Единственное, о чем не надо было беспокоиться, это о деньгах: их было достаточно и на жизнь, и на приданое им обеим, Ингигерд и ей. Харальд оставил у Эллисив изрядную часть своих сокровищ, которые имел обыкновение возить с собой.
12
Франция.
Эллисив была рада, что у нее хватило ума никому не сказать об этом.
Пришел праздник Михаила Архангела [13] и его небесного воинства. Он не принес радости Эллисив, ей было больно думать о дерзком вызове Харальда, готового вступить в бой с самим Михаилом Архангелом.
Вскоре после праздника разнеслась весть о том, что приплыл корабль конунга Харальда. Его сопровождали два корабля оркнейских ярлов, Паля и Эрленда. Эллисив со своего уступа видела, как они причаливали.
13
29 сентября.
Оба ярла были среди прибывших На кораблях было много раненых, хёвдингом на корабле конунга Харальда был его сын, юный Олав. Эллисив вернулась в дом епископа. Она не спешила узнать новости, привезенные этими людьми.
Юный Олав сам явился в дом епископа, чтобы поговорить с Эллисив; его сопровождало всего несколько воинов.
Эллисив думала, что готова выслушать самую горькую весть, ведь она не ждала добра уже с тех пор, как покинула Норвегию. Она не сомневалась, что чувства ее находятся за семью замками.
Но изменившееся лицо Олава застало ее врасплох.
В поход отправлялся юноша, рвущийся в бой. Теперь же перед ней стоил человек, побывавший в преисподней.
Олав почтительно приветствовал ее, занял место во главе стола и пригласил Эллисив сесть рядом.
— Нас разбили, — сказал он. — Конунг Харальд убит.
Эллисив не смотрела на него.
— Где было сражение? — спросила она.
— Неподалеку от Йорвика.
— Много людей погибло?
— Много.
— Вы приплыли на трех кораблях. Но, наверно, вернулось больше?