Королевы бандитов
Шрифт:
– Как это случилось? – удалось ей выговорить недрогнувшим голосом.
– Как я ослеп? Из-за тхарры. Попалась порченая партия, должно быть. Разбодяжили какой-то дрянью.
Гита не стала рассказывать ему о Бандите и Бада-Бхае, который разбавляет самогон метанолом. Она добрела до своего рабочего стола и опустилась на стул, уставившись на фотографию Королевы бандитов и ожидая, пока развяжется невидимый тугой узел где-то глубоко в груди. Ей нечего было бояться: у нее в деревне своя жизнь и друзья,
– Почему ты ушел?
– Я плохо с тобой поступил, знаю. Повел себя как последний трус. Задолжал серьезным людям, и они меня прижали. Грозили убить. Но я знал, что тебе они ничего не сделают. Они были в курсе, что у тебя нет ничего ценного, и не причинили бы вреда.
Гите он внушал не больше доверия, чем слепой пилот – пассажирам.
– Зато ты мне много вреда причинил.
– Это не повторится, Гита. И еще: я слепой, но не стану для тебя обузой. Я уже научился с этим жить. В Ахмадабаде нашлись неправительственные организации, которые…
– Значит, последние пять лет ты провел в Ахмадабаде?
– Не все пять лет. Там я попрошайничал на дорогах, пока сотрудники НПО меня не подобрали. Они предложили мне курс обучения для слепых. Я по-прежнему могу чинить велосипеды и плетеную мебель. Руки работают, как раньше.
– А родители знают, где ты? Твой брат говорил, они не смогли тебя отыскать.
– Мне было так стыдно, что я не решился дать им о себе знать. И брату на шею садиться не хотел – ему и так приходится заботиться о наших стариках. В гости прийти я тоже не мог – не вынес бы их разочарования.
Это могло быть враньем, но главным для Гиты было, чтобы он по голосу не догадался о ее чувствах. Чтобы не услышал ее страх. Она произнесла нейтральным тоном:
– Ну, по крайней мере ты бы не увидел их разочарованных физиономий.
Рамеш улыбнулся:
– Забавно. Ты всегда была забавной. – И нахмурился. – Мои кредиторы точно до тебя не добрались за эти годы?
– Все в округе думали, что я тебя убила и поэтому со мной связываться себе дороже.
– О, Гита…
Она откашлялась.
– Что было, то было, Рамеш. Теперь это в прошлом. И наш брак тоже. Пожалуйста, уходи.
– Разреши мне остаться хотя бы на Дивали.
– До Дивали еще две недели! Нет!
– Но я же так долго не был дома. Послушай, я сейчас коплю деньги на «умную трость», мне нужно время. Если потом ты все еще будешь настаивать, что я тебе не нужен, тогда я уйду. – Он ущипнул кожу у себя на шее: – Обещаю.
– Что за «умная трость»?
Рамеш оживился:
– По-английски эта штуковина называется «СмартКейн», новая разработка, стартап студентов из Дели. Потрясающая вещь! Не знаю, как, но она определяет расположение предметов вокруг тебя и подает сигналы!
– Как сонары?
– Чего? – не понял Рамеш.
– Эхолокация у летучих мышей.
– Это как?
– Не важно. Сколько стоит «умная трость»?
– Двадцать тысяч.
– Если я дам тебе деньги, ты уйдешь?
Не имело значения, сколько времени прошло; если этот человек вызывает у нее такую неконтролируемую, животную, инстинктивную реакцию, нужно заставить его уйти любой ценой. Как и в случае с Фарах, ей придется защищаться, вместо того чтобы беспомощно реагировать.
– Я бы не решился попросить тебя об этом…
– Уйдешь или нет? – Не дожидаясь ответа, Гита уже подошла к шкафу. До сих пор она никому не показывала свой тайник, но Рамеш и не увидит, что там внутри. Гита достала мангалсутру. – За нее заплатили твои родители, – сказала она, вложив ожерелье ему в руки. – Так что можешь делать с ней что хочешь. Продай и купи себе трость.
Пальцы Рамеша ощупали бусины.
– Это же твоя…
Она кивнула, но поняла свою ошибку и проговорила:
– Да, мангалсутра.
– О, Гита…
– Прекрати. Мне не нужна твоя благодарность и вся эта киношная белиберда. Забирай и уходи.
На его лице в мелких оспинах отразилось робкое раскаяние:
– Я другое хотел сказать. Боже, мне так неловко… Надо было раньше признаться, но я, если честно, всё забывал, а потом это вроде как уже было не важно, и… Господи, ужасно неловко… Но будем честны, ты же помнишь все свои капризы перед свадьбой, а я так старался угодить…
– Что ты несешь?
– Мангалсутра – подделка. Деньгами, которые родители дали на нее, мне пришлось кое с кем расплатиться, и я купил фальшивку.
Потрясением для Гиты это не стало, но она все же уточнила:
– Ты заказал копию?
– Мне пришлось! Но я собирался ее заменить на оригинал. Клянусь, если бы у меня появились деньги, я бы…
– С кем ты должен был расплатиться? – спросила Гита, хотя ответ здесь не требовался. – Ну конечно, ты покупал выпивку. – Она с облегчением поняла, что страх окончательно исчез и к ней вернулась знакомая ярость. – Какое же ты редкостное дерьмо!
– Да, – вздохнул Рамеш. – Да, так и есть. Поэтому я и хочу все исправить. Я найду работу, скоплю деньги и куплю мангалсутру и трость.
– Забудь. На черта мне теперь свадебное ожерелье от тебя, Рамеш? – Гита была в бешенстве, злилась на себя за глупость и дурацкое проявление доброты – нет, слабости. Хорошо хоть она сама не попыталась продать мангалсутру – ее бы высмеяли в магазине. – Боже, я и забыла, какой ты кретин.
– Прости меня. Пожалуйста, прости. Я найду способ все тебе возместить, клянусь. – Ожерелье забренчало, качнувшись в кулаке Рамеша, когда он робко спросил:
– Ну, ты, типа, заберешь это обратно?..