"Короли без короны"
Шрифт:
– - Ну, я пойду, -- произнесла она.
– - Куда?
– - удивилась Диана.
– - Искать... Соланж де Сен-Жиль, -- сообщила Соланж, слегка покраснев.
– - Правильно, -- поддержала Диана, -- иди. Как увидишь ее, сразу беги сюда, главное, чтобы она ничего не заподозрила, поняла?
Соланж кивнула и вышла из комнаты. Надо было как можно скорее найти принцессу Релинген и пасть ей в ноги. Соланж шла, даже не догадываясь, что с каждым шагом приближается не только к ее высочеству, но и к графине до Коэтиви. Да и графиня, в отчаянной схватке с камеристкой ее высочества захватившая молитвенник принцессы и тем самым заслужившая место в ее свите, не могла предполагать, что дичь сама пойдет ей навстречу. Пряча за услужливой улыбкой отчаяние, графиня утешала себя лишь тем, что успела поговорить с королевой Луизой и пообещать
ГЛАВА 8,
Добродетельные дамы
"Принцам не подобает впадать в гнев", -- говорила Аньес Релинген, вспоминая утверждения своих испанских наставников. Бог знает, убедили ли ее слова Шарля де Лоррена, решившего нанести кузине визит вежливости, однако вторичное явление графини де Коэтиви заставило Аньес повторить мудрые слова -- "Принцам не подобает гневаться". К тому же после некоторых раздумий ее высочество признала, что провинившаяся фрейлина вряд ли решилась бы потревожить ее по доброй воле, а раз так, то причина визита графини могла быть одна -- приказ королевы Екатерины. Аньес догадывалась, что именно могло беспокоить королеву-мать, и решила проявить твердость. Довольно Жорж таскал каштаны из огня для неблагодарного короля, терпел его капризы и прихоти -- пришла пора расплачиваться по счетам.
Когда Луиза де Коэтиви в самой трогательной манере принялась повествовать, как ее величество мадам Екатерина любит "дорогого племянника", Аньес нетерпеливо оборвала излияния графини:
– - Ну что ж, Коэтиви, коль скоро их величества жаждут обсудить условия возвращения моего супруга, я готова нанести им визит. Ее величество права -- не стоит откладывать столь важные разговоры...
Луиза была вынуждена замолчать, а принцесса Релинген постаралась как можно эффектнее обставить свое появление в Лувре. Черное испанское платье, сплошь расшитое золотом и серебром, огромный воротник-фрезе, высоченная испанская шляпа, в знак верности и печали украшенная черными и белыми перьями, уже сами по себе должны были внушать трепет. Но Аньес посчитала все эти детали испанского траура недостаточными. Шлейф принцессы напоминал золотой поток и был явно длиннее, что разрешалось этикетом его величества Генриха де Валуа, однако Аньес Релинген справедливо полагала, что при дворе не найдется безумцев, которые решились бы подойти к ней с мерной линейкой. В знак скорби принцессы из-за разлуки с обожаемым супругом талию ее высочества трижды обвивала нарочито грубая цепь. Цепь была золотой, так что ее вид должен был произвести ошеломляющее впечатление не только на придворных, но и на их величеств. Четки Аньес, выполненные из прекрасных индийских изумрудов, вполне можно было обменять на уютный охотничий домик. С шеи принцессы свисали многочисленные нити крупного жемчуга, символизирующие слезы ее высочества, проливаемые вдали от мужа. На груди красовался медальон с профилем принца. Возможно, посторонним наблюдателям и трудно было понять, насколько художнику удалось передать черты его высочества, однако сам медальон был достаточно велик, чтобы его можно было разглядеть на расстоянии пятидесяти шагов.
В общем, при дворе вряд ли нашелся бы человек, которому был бы непонятен смысл вызывающей скорби ее высочества.
Графиня де Коэтиви не имела ни малейшего желания своим присутствием добавлять блеска свите принцессы, но приказ королевы-матери не допускал ослушания, и потому Луизе оставалось лишь выбрать подобающее ее положению место в свите бывшей подруги. Несение шлейфа Аньес низводило ее до роли простой прислужницы, а графиня желала предстать перед придворными пусть и не закадычной подругой ее высочество, но кем-то явно большим, чем простая приятельница.
Найденный выход был прост до гениальности -- Луиза решительно завладела молитвенником ее высочества, сообщив держащей его фрейлине, что та обращается со священной книгой без должной почтительности, и растерянная от такого напора девица не осмелилась возразить. Графиня де Коэтиви могла торжествовать -- молитвенник и ее высочество не могли располагаться далеко друг от друга, и значит, место Луизы находилось всего в одном шаге от Аньес.
Известие о явлении принцессы Релинген мгновенно облетело Лувр, достигло самых дальних его закутков, взволновало придворных и слуг. Соланж де Сен-Жиль также прослышала о появлении ее высочества. Радость беглянки была тем более велика, что каждый миг нахождения в Лувре множил опасность быть обнаруженной людьми графини де Коэтиви. Соланж уже сбилась со счету, сколько раз уверяла, будто не видела девицу Сен-Жиль из Азе-ле-Ридо, устала прятаться, устала ходить, не имея местечка, где можно было присесть, чтобы хотя бы немного передохнуть, устала бояться. Радость от появление Аньес Релинген окончательно лишила девушку сил, и она смогла лишь спрятаться за портьеру невдалеке от покоев королевы-матери.
Принцесса Релинген медленно приближалась к убежищу Соланж. Голова беглянки вновь закружилась и девушка вцепилась в портьеру, отстраненно подумав, что будь на ней столько украшений, сколько на принцессе, она вряд ли смогла бы передвигаться. Как ни странно в этот момент Аньес также размышляла, с какой из деталей туалета ей лучше расстаться во время следующего похода в королевскую резиденцию. Испанский траур весил не меньше рыцарских доспехов из оружейной лошского замка, и принцесса могла только порадоваться, что опирается на руку Шарля де Майенна. В конце концов, молодой, веселый кузен - это много лучше, чем бедолага паж, мечтающий поскорее избавиться от чести поддерживать ее высочество.
Появление при дворе младшего из Лорренов повергло придворных дам в состояние близкое к религиозному экстазу, однако молодой герцог не собирался дарить свою благосклонность первой же встречной красотке, предпочитая проводить время в обществе Аньес. Призывные взгляды и смелые речи придворных дам давали юноше понять, что любая из этих крепостей добродетели в любой момент готова сдаться на милость победителя, так что Майенн наслаждался возможностью выбора. Измученной Соланж не было никакого дела до спутника принцессы. Когда до Аньес оставалась какая-то пара шагов, девушка выпустила из рук портьеру и рухнула к ногам ее высочества. Она уже не думала о том, прилично ли наследнице древнего рода падать перед кем-то на колени. Сил у Соланж не осталось, и она едва смогла прошептать: "Прошу защиты и покровительства для бедной сироты". При первом же движении занавеса Карл и Майенн одновременно сделали шаг вперед, заслоняя Аньес, однако, спустя миг отступили, не увидев в позе девушки ничего угрожающего. Аньес остановилась, пытаясь осознать, чего от нее хотят на этот раз, и в этот момент Соланж встретилась взглядом с графиней де Коэтиви. Ужас, так явно и мгновенно заплескавшийся в глазах мадемуазель де Сен-Жиль, заставил Аньес обернуться. Но последнее было лишним. С торжеством охотника, выследившего добычу, Луиза метнулась вперед и вцепилась в руку Соланж.
– - Вот где ты прячешься, маленькая дрянь!!! Это самозванка и вы, Аньес, должны вернуть ее герцогу Анжуйскому!!!
– - зашипела графиня, изо всех сил потянув сбежавшую "невесту" дофина на себя. Тяжелый молитвенник выпал из руки мадам де Коэтиви и больно ударил Соланж по голове.. упал на пол... Застежка переплета не выдержала, и книга распахнулась. Аньес побледнела. Это было уже слишком! Несколько услужливых рук одновременно потянулись к священной книге, однако, повинуясь жесту принцессы, отступили. Принцесса Релинген сама наклонилась и подняла книгу. Проглядела раскрытую страницу. 90-й псалом. Захлопнула молитвенник и благоговейно поднесла его к губам. Раскрывшаяся книга была знаком. Она должна была помочь бедной сироте.
– - Подними это дитя, Карл, -- принцесса перешла на фламандский, как обычно делала в разговоре с телохранителем, -- и покажи этой Коэтиви, где ее место.
В полной тишине Луиза продолжала тащить Соланж к себе, а девушка думала, что все ее мучения напрасны из-за какой-то пьяной дурехи, зря сказавшей, что принцесса не ладит с графиней де Коэтиви. И тут Соланж почувствовала, что хватка на ее запястье ослабла, а миг спустя с удивлением обнаружила Луизу рядом с собой на коленях.