"Короли без короны"
Шрифт:
– - Пусти, меня, идиот!
– - возмущалась графиня, напрасно пытаясь высвободится из рук офицера принцессы.
– - Я фрейлина королевы, а тебя повесят!..
– - Насчет "повесят", -- это очень забавно, Луиза... вы меня повеселили... а насчет королевы-матери -- вы правы, я непременно сообщу ее величеству о неподобающем поведении ее фрейлины, -- усмехнулась Аньес, покачав тяжелым молитвенником...
– - И... я никому ничего не должна...
– - уже иным, гневным и презрительным тоном закончила принцесса, глядя поверх склонившихся перед ней голов.
Карл отпустил, наконец, графиню де Коэтиви, но теперь сама она уже не делал попыток подняться, раздавленная свалившимся
– - Шарль де Майенн, к вашим услугам, мадам, -- проговорил молодой Лоррен, поднимая девушку с пола. Если бы взор Соланж не туманился, она смогла бы поймать несколько кинжальных взглядов придворных красоток, однако, внимание юного принца более испугало, чем порадовало мадемуазель де Сен-Жиль. Так что она с благодарностью вцепилась в руку Карла, после того как последний отобрал у Майенна его трофей, сообщив тому по-немецки, что ее высочество приказала именно ему, Карлу, позаботиться о сироте. Майенн, зная Карла, только пожал плечами, не удостоив охранника ответом.
Принцесса Релинген распорядилась приготовить портшез. Идти к королеве-матери после случившегося было глупо, к тому же Аньес распирало от любопытства, кто ее нечаянная протеже.
– - И вы, Коэтиви, тоже пойдет со мной, -- приказала принцесса, кивнув Карлу. Повинуясь молчаливому приказу, телохранитель подхватил свободной рукой графиню и повел обеих дам вслед за принцессой.
– - Молитесь, чтобы ваши истории были достойны внимания ее высочества, иначе ваши жизни не будут стоить и денье, -- на неожиданно великолепном французском сообщил дворянин принцессы Релинген Соланж и Луизе, окидывая презрительным взглядом обеих.
Во дворце Релингенов Луиза успокоилась. У нее было время обдумать, что сказать принцессе. Фаворитка принца по-прежнему оставалась невысокого мнения об уме Аньес. Фламандка оказалась более вспыльчива и надменна, чем ожидала бывшая подруга, но вспыльчивость, надменность и лебезящая перед титулом толпа не могли добавить добродетельной гусыне ума и красоты. Обмануть Аньес, показав раскаяние и сожаление, может быть даже вынести еще одну порку, избежать гнева королевы-матери и отправки в монастырь... Вернуть благосклонность Анжу, а потом лично проследить за тем, чтобы негодная девчонка отправилась на дно Сены... Луиза молилась только об одном -- чтобы принцесса не стала медлить с расспросами.
В отличие от Луизы, Соланж приходила все в больший и больший трепет. А если принцесса Релинген ей не поверит и выставит вон?.. Или прикажет постричь в монахини за дурное поведение? Страх оказаться на улице и попасть в руки принца или навсегда затвориться в монастырской келье, слова офицера принцессы, не церемонящегося с обеими дамами, голод и усталость лишали девушку последних сил. Что могла она, скромная монастырская воспитанница сделать против воли принцев?.. Если бы не это, Соланж наверняка заметила бы ласковый взгляд Аньес, воспринявшей слова из молитвенника как знак свыше, но девушка была слишком измучена для наблюдений. В уже знакомом Луизе зале Карл указал фаворитке принца на табурет, а Соланж усадил на скамеечку с подушкой у ног принцессы. Это было место фрейлины Аньес, но не знавшая таких тонкостей Соланж подумала только, что скамейка с подушкой намного лучше жесткого табурета -- она могла даже опираться на ножку стула. Последнее обстоятельство скрашивало необходимость находиться при принцессе почти в коленопреклоненном положении.
– - Итак, Луиза, вы прекрасно знали, зачем я направляюсь к их величествам, и все-таки своей дикой выходкой вынудили меня вернуться. Я жду объяснений, -- голос принцессы обдавал холодом.
Соланж сжалась. Уж если поведение графини принцесса признавала неподобающим и нарушившим ее планы, что тогда ждет Соланж, ставшую причиной переполоха?
Луиза де Коэтиви придала своему голосу самое чарующее звучание. Изящно соскользнув с табурета и присев в низком реверансе, графиня принялась восхвалять добродетели принцессы и ту радость, которую она неизменно испытывает в обществе Аньес. Соланж смотрела как зачарованная, размышляя, что ни за что не сможет так свободно и почтительно говорить с ее высочеством. Она не видела лицо принцессы, иначе сразу же поняла, что Луиза зря упражняется в красноречии -- скука сменилась раздражением. Тон принцессы Релинген не потеплел ни на йоту.
– - Ближе к делу, Коэтиви, пока я не услышала ничего нового.
Луиза запнулась.
– - Ваше высочество, эта несчастная сирота действительно воспитанница принца. На нее находят припадки бешенства, и его высочество взял несчастную в Париж, чтобы отдать ее монахиням. Я почти месяц неотлучно следила за ней, оберегала. И вот благодарность за труды -- девчонка сбегает. Я каюсь, что поступила не по-христиански, накричав на нее, но мы -- я и принц, были так испуганы, а Франсуа просто пришел в ярость, вы же знаете нрав дофина. Я готова принять любое наказание, лишь бы спасти несчастное дитя.
Луиза приняла тон и позу кающейся грешницы. Глаза ее наполнялись крупными слезами, голос подрагивал, казалось, графиня едва сдерживалась от нахлынувших на нее чувств. Полный раскаяния взор в сторону принцессы... укоризненный взгляд, обращенный к Соланж. Этому голосу хотелось верить. Эти глаза не могли лгать. Соланж готова была разрыдаться. Что она могла противопоставить такой искусной паутине лжи? Аньес щелкнула пальцами, прерывая излияния графини.
– - А что скажете вы, милая?
– - совсем иным тоном, чем ранее к госпоже де Коэтиви, обратилась принцесса к Соланж. Однако каким бы ласковым не был голос принцессы, мадемуазель де Сен-Жиль не смогла произнести ни слова. Язык никак не хотел поворачиваться, рот наполнился тягучей горькой слюной, и девушка разрыдалась, как простая деревенская девчонка, не в силах произнести ни слова. Странно, но слезы Соланж не вызвали раздражение принцессы Релинген.
– - Назовите себя, дитя, -- мягко, как бывало матушка, произнесла принцесса.
Мадемуазель де Сен-Жиль вновь обрела дар речи. Назвавшись, девушка пришла в себя. Ей нечего было скрывать, Бог свидетель. Просто и безыскусно Соланж поведала о том, как стала воспитанницей герцога, о его нескромных речах и оглушительном предложении, о путешествии в Париж, подслушанном разговоре, своем бегстве и награде за поимку.
Едва Соланж закончила рассказ, графиня вскочила с места.
– - Да у нее рассудок помутился, может принц и говорил что-то о своей женитьбе, так эта дуреха навоображала, будто Франсуа жениться на ней... я же говорила -- она помешанная!!!
Если бы взгляд Луизы мог, подобно легендарной Медузе обращать в камень, Соланж тотчас превратилась бы в статую.
– - Не верю, ни одному вашему слову не верю, -- отвращение в голосе Аньес Религен заставило Соланж вновь сжаться Конечно, ее рассказ, в отличие от повествования графини был столь неправдоподобен, а поведение принца столь кощунственно, что принцесса просто не могла в такое поверить.