"Короли без короны"
Шрифт:
Слепо глядя прямо перед собой, шевалье Жорж-Мишель уже в третий раз спрашивал себя, как проучить безродного мальчишку. Кузен Гиз непременно приказал бы перерезать наглецу горло. Кузен Валуа -- заточить в Бастилию. А кузен Бурбон попросту плюнул бы на юнца, утешившись любовной интрижкой или бутылкой вина. Принц Релинген был не таков. Конечно, его люди не слишком задумывались об отдаваемых им приказах, а в Лоше было достаточно казематов, ничуть не уступавших казематам Бастилии или любой другой королевской крепости, но убивать юнца или отправлять его в тюрьму для Жоржа-Мишеля было равносильно поражению. Да и благодушие Беарнца, может, и было ближе всего к христианскому всепрощению, но совсем не соответствовало нраву принца Релинген.
"Торопится в армию", -- раздраженно думал Жорж-Мишель. "Так торопится, что даже не хочет дать мне отыграться". Его высочество подумал, что просто обязан проучить дерзкого мальчишку. Вопрос был в одном -- как. Поломав не менее часа голову, принц Релинген неожиданно улыбнулся. Решение было простым и как все, что он делал, гениальным. Его высочество вызвал секретаря, дабы продиктовать послание к его величеству, и велел Готье де Шатнуа немедленно собираться в дорогу. На все про все у Готье было всего шесть дней.
Принц Релинген предвкушал месть, и впервые за последний месяц ощущал полное довольство собой и жизнью.
ГЛАВА 12
В которой принц Релинген наконец-то по настоящему познакомился с графом де Саше,
а граф де Саше познакомился с самим собой
Плохо, когда утро начинается с графа де Саше. К сожалению, его высочество убедился, что день, начинающийся без графа, может оказаться еще хуже.
Первую неделю отсутствия полковника принц Релинген наслаждался покоем и бездельем: никаких ранних докладов, бумаг, вечно невозмутимого лица и выводящей из себя вежливости. Во вторую неделю принц начал ощущать смутное беспокойство и с каждым днем это беспокойство росло. Испугавшись, что упрямый молодой человек вполне мог удрать от него в армию, Жорж-Мишель не выдержал и поинтересовался у шевалье де Ликура, куда ко всем чертям подевался граф де Саше.
Ответ офицера не понравился Релингену. С готовностью, подсказавшей его высочеству, что местонахождение полковника является секретом лишь для него, Ликур доложил принцу, что по его сведениям граф де Саше должен направляться в Тур после выполнения возложенного на него поручения.
– - Тогда почему я до сих пор не получил полный отчет?
– - раздраженно вопросил принц, лихорадочно пытаясь сообразить, что за приказ подмахнул более двух недель назад. Подобного конфуза с ним не случалось с пятнадцати лет, однако желание поскорее избавиться от ненавистного графа заставило Жоржа-Мишеля подписать бумагу, даже не взглянув на нее.
Когда через два часа шевалье де Ликур представил его высочеству все рапорты полковника, расцветив их собственными восторженными замечаниями, его высочество с трудом удержался от того, чтобы сначала не присвистнуть, а затем не схватиться за голову. Читая донесения графа, Жорж-Мишель смутно припоминал доклады молодого человека о каких-то разбойниках, чьих-то жалобах, возмутительных убийствах и грабежах, короче, все то, чем он решительно не желал заниматься в почетной ссылке. Судя по донесениям его сиятельства, добрые жители Турени более не имели оснований для жалоб, а произраставшие вблизи от разбойничьего лагеря дубы в изобилии украсились тяжеленными "желудями".
Само по себе уничтожение шайки разбойников не встретило возражений принца, и он дивился лишь тому, с какой решительностью и быстротой молодой человек разделался с мерзавцами. И все же факт, что для разгрома разбойников полковник де Саше совершил рейд в соседнюю провинцию, вызывал легкую оторопь. Нельзя сказать, чтобы Жоржа-Мишеля беспокоило негодование губернатора Анжу и его возможные протесты -- дать щелчок по носу графу де Бюсси принц Релинген был готов всегда, но что было делать с графом де Саше, его высочество не представлял.
Если бы три месяца назад кто-нибудь предрек Жоржу-Мишелю, что его великолепный план мести потерпит крах, он бы счел его безумцем. Перевести наглого юнца и его полк в Турень, заставить полковника склониться перед его волей -- что могло быть проще? Его высочество не сомневался, что без труда заставит случайного родственника прыгать через тросточку, однако первая же встреча губернатора с новым офицером нанесла сокрушительный удар по планам его высочества. Когда довольный Жорж-Мишель сообщил молодому человеку, что намерен отыграться и предложил полковнику партию в шахматы, граф де Саше вскинул голову и ровным тоном сообщил, что как сосед вполне мог бы принять предложение его высочества, но как офицер на службе губернатора не может припомнить в пехотном уставе ничего, хотя бы отдаленно напоминающего подобную обязанность. В первый миг Жорж-Мишель оторопел, во второй -- рассвирепел. Отказывать принцу, перечить командиру -- подобная дерзость требовала примерного наказания, и это наказание его высочество немедленно изобрел. Приказ каждое утро докладывать губернатору о положении дел в провинции, должен был поставить юнца на место и доказать, что играть с принцем Релинген в шахматы много приятнее, чем каждое утро ни свет ни заря отправляться в дорогу и делать никому не нужные доклады. Его высочество полагал, что ежедневные поездки на десяток лье в каждую сторону быстро собьют с молодого человека спесь, но неделя шла за неделей, а полковник не спешил сдаваться. Зато его высочество принц Релинген познакомился с сомнительным удовольствием вставать с постели в восемь часов утра. Попытки перенести надоевшие ему доклады на более позднее время, к удивлению Жоржа-Мишеля не имели успеха. Почтительно выслушал губернатора, молодой полковник сообщил, сколь опасными для обывателей Тура могут стать бездельничающие солдаты, рассказал, как мало эти обормоты привычны к жизни в городе, заявил, что обязан лично присматривать за их поведением и командовать учениями, и, в конце концов, заключил, что по причине всего вышеизложенного не может торчать в приемной губернатора по полдня.
Протерпев подобное издевательство целый месяц, его высочество плюнул на собственный приказ и велел молодому полковнику сократить количество докладов до одного в три дня, а затем и до одного в неделю. Впрочем, и этих встреч с молодым человеком Жоржу-Мишелю казалось слишком много. Временами ему хотелось махнуть рукой на месть и отправить полковника обратно в армию, но подобное действие слишком сильно смахивало на поражение. Принц Релинген не мог понять, кем является молодой упрямец. Иногда граф де Саше казался его высочеству редкостным глупцом, не понимавшим формальности возложенных на него поручений, иногда -- столь же редкостным наглецом, нарочно отравлявшим ему жизнь. И вот теперь полковник де Саше сам себе дал поручение, выполнил его и, судя по всему, надеялся на награду. Последнее обстоятельство особенно раздражало принца, и его высочество дал себе слово как следует отчитать графа за незаконный рейд в Анжу, дабы похвалы за расправу над разбойниками не вскружили наглецу голову.
В то время как его высочество изучал донесения графа в Лоше, Жерар де Саше, сидя в губернаторской резиденции в Туре, размышлял, как низко ударить пленного. Но ударить связанного и раненного пленного было низко вдвойне, даже если он плюнул тебе в лицо. Молодой человек со страхом спрашивал себя, что за гарпии вырвались из его души, и что за ярость заставила с такой легкостью перебить и перевешать пять сотен человек. Впервые за последние пять лет он действовал без приказа, по собственному почину выбрав и уничтожив врага, и сейчас в смятении спрашивал себя, что это было.
Последние три месяца стали для молодого человека самыми тяжелыми за все пять лет службы. Вынужденный по прихоти принца Релинген оставить армию, выслушивать придирки его высочества, делать никому не нужные доклады, граф постоянно находился в состоянии едва сдерживаемого гнева. Самое ужасное заключалось в том, что противопоставить придиркам принца Жерар мог только терпение. С каждым днем оно давалось полковнику все трудней, и молодой человек напрасно утешал себя тем, что зимние квартиры уютней палаток, Турень лучше Оверни, маневры предпочтительнее войны, а, поселившись в губернаторской резиденции в Туре, он может хотя бы иногда навещать жену.