Короли и Звездочеты
Шрифт:
Женщина сделала несколько шагов к двери, но потом, почувствовав Сашкин внимательный, выжидающий взгляд, остановилась.
– Хотя вряд ли ты понимаешь, о чем я говорю. Уверена, ты в своей жизни даже мухи не обидел. А я… Знаешь ли, я однажды убила человека. Случайно. Меня даже суд оправдал - снисходя к моему глубокому раскаянию, отсутствию предыдущих судимостей, юному возрасту, - рассказывала Марина Николаевна, адресуя свою речь подносу с посудой. Или, может быть, Вселенной в целом.
– Понимаешь, когда говорят, что убить легко, не всегда осознаешь, насколько это действительно просто. Пока, извини за прозу жизни, сам не попробуешь. Понимаешь? Просто как-то раз мы отправились
Марина Николаевна повернулась к Сашке, и продолжила всё тем же равнодушным, чрезмерно спокойным голосом, пустым, как глаза древнегреческих статуй:
– Понимаешь, Сашка, я вовсе не собиралась их пугать. И мне совершенно плевать, что попавшим под колеса моей машины «храбрецам», которые избили моего брата-десятиклассника так, что он полгода провалялся в гипсе, тоже, как и мне, было по восемнадцать лет. Все жалели меня, говорили, что понимают, что я чувствую - раскаиваюсь, ругаю себя, что не рассчитала усилия, что мое благородное желание спасти одного человека обернулось случайной смертью другого… А я не чувствовала ничего. Ничего, ни торжества, ни раскаяния. Ни радости, ни сожалений… Наверное, - судорожно перевела дыхание Марина Николаевна, - у меня с головой что-то не то: я до сих пор уверена, что поступила правильно.
– Так вот как вы познакомились с Лукиным, - догадался Глюнов.
– Да, когда-то я была его пациенткой. Он всё пытался меня убедить, что у некоторых людей мораль возведена в такой недостижимый ранг Абсолюта, что принимает вид полной анархии и внешней безнравственности, - Лукина невесело усмехнулась.
– Понимаешь, Саш, это у вас, мужчин, и старых, и молодых, великие дела и великие подвиги - а у меня мой, маленький мир. Очень маленький. Женя, дядя Бран, Леночка, Галя, Алексей Павлович, вы, Объектовские аспиранты, Кирилл Зиманович, Лёня Кубин, Нюта Петренко, хоть мы и мало общаемся… Ну, Тыквин с Белокуровым, пациенты, - и всё. И каждый из них - это часть меня. Потерять любого из них - все равно, что лишиться руки или собственного сердца. Понимаешь, Саш? Понимаешь?
– Марина Николаевна, успокойтесь!
– запаниковал молодой человек, увидев, что на глазах женщины блестят слезы.
– Я не хотел вас обидеть… Я думал, что…
– Что если я ничего не знаю, то буду чувствовать себя в безопасности?
– подсказала Марина.
– Не получится. Сначала - Игорь, потом Галя. Волков, Федя, вчера - Сережа. В моем маленьком королевстве какое-то страшное чудовище медленно и постепенно убивает тех, кого я знаю и кого люблю. А мне все говорят - успокойтесь, Марина Николаевна, ничего страшного… Знаешь, как это страшно - ждать и гадать, кто умрет завтра, твой недруг или тот, кто составляет часть твоей души?
Глюнов поежился.
– Всему виной, - медленно, старательно подобрал правильные слова Сашка, - всему виной сфинкс. Случайно попавшее в наш мир волшебное существо.
– У волшебства - свои проблемы, - рассеянно ответила Марина Николаевна.
– У нас, обычных людей, - свои. И один из самых сложных вопросов человечества гласит: если сегодня я промолчу, то какой части своей души не досчитаюсь завтра?
– Держи его!
– Держу! Хвост, хвост привязывай!
– Куда? Здесь всего четыре гвоздя!
– Возьми молоток и вбей пятый!
– Как я возьму молоток, если он вырвется?! Держи его!
– Держу!
Бульфатов и Хвостов, под наблюдением задумчиво покуривающего Серова, собирались преступить к нечеловеческим по своей жестокости казням.
Правда, для этого надо догадаться, чего боится черно-белая пушистая тварь. Никому в голову не пришло, что на самом деле ЧБК очень даже побаивается голодных сфинксов и рассерженных драконов. Также в пятерку «Самых Страшных Вещей» по версии Черно-Белого кадавра входили двенадцатиголовые гидры, плюющихся зеленой кислотой, трехметровые демоны, одетые в лавовые доспехи и распространяющих вокруг себя удушливые серные пары, и экспериментирующие с взрывчатыми веществами алхимики, задумчиво метающие заточенные гусиные перья в любой движущийся предмет - не со зла, а просто чтобы лучше сосредоточится на обдумываемой проблеме.
Фантазии смешных людей не предполагали даже простого примитивного набивания Кота селитрой, порохом, пузырьками с нефтью и подведения к нему промасленного фитиля (с целью посмотреть, что получится), поэтому они решили испугать Котика набором столярных инструментов, щипцами для накладных ресниц и разведенным костром.
Вряд ли бы у них получилось хоть что-нибудь, если бы не полная деморализация ЧБК, которую успешно провела черная сфинкс.
Распятый на держателе новогодней елки, Черно-Белый Кот извивался, как мог. Он рад был бы позвать на помощь, вывернутся, сбежать - но в пасти горьким комом застряла полынь, а лапы были прочно привязаны к четырем огромным гвоздям. Между прочим, огонь, разведенный на куче садового мусора, выглядел на редкость жалко… и одновременно настораживал.
Как и все создания, доверяющие примитивно-натуралистической картине мира, Кот очень любил продолжения. Всегда приятно - сегодня, допустим, съедаешь крысу, а завтра приходишь на то же место и ловишь еще одну. Но блеск в глазах тормошащих Кота людей выглядел… как-то уж очень окончательно. Как диагноз. А Черно-Белый Кот за свою долгую, полную кошачьих приключений жизнь, как-то не привык общаться с созданиями, которые были более безумны, чем он сам.
Спяусите!!!
– Давай сюда!
– поторопил Бульфатов «волчонка», прибежавшего со стороны гаража клиники.
– Я не уверен, что это деготь, - попробовал объяснить охранник, но маньяки-котоненавидцы его не слушали.
– Нам любая дрянь подойдет, - счастливо засмеялся Бульфатов, распечатал жестяную банку, перехватил кинжальным захватом поданную кисть и начал с полным самозабвением марать кошачью шерсть вонючей болотно-зеленой краской.
– Получай, паршивец, получай, - приговаривал охранник.
– Эй, где там остальное?
– Вот, - подошел поближе санитар. У него было отстраненно-ошалелое лицо человека, только что - БЕСПЛАТНО!
– попавшего на эксклюзивный показ фильма ужасов. Не только на работу тратить собственную жизнь, верно?
– Одной подушки хватит, или еще принести?
– Сейчас попробуем, - и Хвостов, распоров подушку, начал обваливать Кота в мелких рябых перышках. Получай, негодяй, получай, засранец…
– Еще на шею камешек ему можно приспособить, - выдвинул рациональную идею наблюдающий за казнью «диверсанта» Серов.