Короли карантина

Валенти Сюзанна

Я потянулась к скале, колеблясь последнюю секунду, мой последний проблеск неповиновения угас. Я прижала ладонь к холодному камню, и адреналин хлынул через меня, как чан с жидким азотом, влившийся в мою кровь. Надо мной сверкнула молния, и в небесах так громко прогремел гром, что я вздрогнула. Дождь хлынул на мгновение позже и обрушился на нас подобно цунами.

Я убрала руку с камня, мои пальцы были ледяными, когда я сжала их в кулак и попыталась игнорировать покалывание, пробежавшее по моей ладони. Какого хрена?

Я знала, что легенда неправдива. Я знала, что это всего лишь истории о привидениях и сказки, но я что-то почувствовала,

когда прикоснулась к этой штуке. Как будто моя душа переместилась внутрь моего тела. И, может быть, это были просто леденящий холод и бушующий шторм, но так или иначе, я чувствовала, что теперь они действительно владели мной. И это напугало меня больше, чем все, что я когда-либо испытывала в своей жизни.

Блейк прекратил снимать, убрал телефон и посмотрел на меня с победным блеском в глазах. В них было столько ненависти, что я чувствовала это так же сильно, как шторм на своей плоти. Как это мог быть тот самый парень, который так страстно целовал меня несколько ночей назад? Заставил меня рассмеяться и был так полон тепла, что прожег меня насквозь?

Я чувствовала себя никчемной, ожидая, когда упадет первый топор. Первая команда, прозвучавшая в моих ушах. Я подняла руку, чтобы вытереть слезы со своих щек, жалея, что у меня не хватило сил не дать им пролиться.

Чего они от меня хотят? Что они собираются потребовать?

— Если ты нарушишь правила, мы тебя уничтожим, — предупредил Сэйнт с маниакальной вспышкой в глазах. Это было почти так, как будто он хотел, чтобы я пошла против него. — Тебя и любого друга, знакомого или гребаного комара, которому ты понравишься.

Я кивнула, сжав губы, и продолжила ждать того дерьмового приказа, который они собирались мне отдать.

— Чего вы хотите? — Я зарычала, когда они ничего не сказали, просто уставились на меня, как на кусок мяса на их тарелке, который они решают, есть или нет. Мой взгляд метался между ними троими. Я знала, что согласилась подыграть, но какого черта им было нужно от меня здесь, в грозу?

— Оставайся здесь, на пляже, пока мы не вернемся за тобой, — просто сказал Сэйнт, его губы растянулись в своей печально известной улыбке психа. Он направил других парней вперед, но Киан задержался на пляже, когда Сэйнт и Блейк пронеслись мимо него.

— Вы собираетесь просто оставить меня здесь под дождем? — В ужасе крикнула я. — Надолго? — спросила я. Мое сердце бешено колотилось в груди при мысли о том, что я останусь здесь. Я уже промокла насквозь в одной форме. Даже пальто не было.

Никто из них не ответил, но Сэйнт посмотрел на Киана и прорычал:

— Давай.

Киан долго смотрел на меня, и я была захвачена интенсивностью его взгляда, видя в нем нерешительность оставить меня здесь.

— Киан, пожалуйста, — выдохнула я только для него, задаваясь вопросом, была ли хоть капля порядочности в парне передо мной.

— Сейчас, Киан! — рявкнул Сэйнт, и Киан опустил взгляд и отвернулся от меня, направляясь вслед за ними к деревьям.

Я вздрогнула, когда дождь хлестал вокруг меня, промочив меня насквозь за считанные мгновения. Последний луч света покидал мир, и я почувствовала, что мой собственный свет угасает вместе с ним. Было уже невыносимо холодно, а пляж был настолько открыт, что я не видела места, где можно было бы спрятаться от ливня.

Над головой снова прогремел гром, и адреналин хлынул в мою кровь. Я задержала дыхание, ища, где бы укрыться. Я заметила небольшое дерево там,

где пляж поднимался к горе, обдуваемый бурей, и подбежала к нему. Это было немного, но этого было достаточно, чтобы хоть немного прикрыть меня, когда я опустилась на землю и села под ним, прижав ноги к груди.

Мои плечи дрожали, когда я смотрела на темное озеро, поверхность которого покрывалась мириадами ряби от падающих на нее дождевых капель. Я боролась с тенью страха, нависшей надо мной. Потому что, если бы я собиралась придерживаться правил Ночных Стражей, они могли бы оставить меня здесь на всю ночь.

Горячие слезы быстро потекли по моим щекам, когда страх разорвал мое сердце на части.

Я скучала по отцу. Я ненавидела то, что его не было. Я ненавидела то, что не знала, где он. И я ненавидела то, что у меня не было объяснения, не за что было уцепиться, кроме веры в моем сердце, что он невиновен. Но больше всего я ненавидела то, что он бросил меня. А теперь мир рушился, и рядом со мной не было никого, кто мог бы противостоять этому.

Я вздрогнула, закрыв глаза и проваливаясь обратно в то безопасное пространство внутри себя, повторяя себе снова и снова, я сделала правильный выбор. Я сделала правильный выбор. Я сделала правильный выбор, пока холод стал не таким острым, а страх в моем сердце не разжал когти.

Я умела выживать. И я переживу это. Я должна была.

Мы сидели вокруг камина в Храме, добротно выпивая, пока Сэйнт включал какую-то очень насыщенную классическую музыку, которую, как он объявил, исполнял парень по имени Антонио Вивальди. Он сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку своего огромного кресла с подлокотниками, которое мы прозвали его троном, стакан с безумно дорогой неразбавленной водкой покачивался на кончиках его пальцев, пока он купался в своей победе. Нашей победе.

Блейк танцевал перед камином, смех срывался с его губ, когда он спотыкался о собственные ноги. Мы все сорвали с себя мокрые накидки, когда вернулись сюда, и никто из нас не потрудился надеть рубашки, так как мы стояли поближе к бушующему огню и позволяли ему высушить и согреть нас. Мы выглядели как дикари с краской, все еще остававшейся на нашей коже, и я не мог не согласиться с этим описанием.

За окном прогрохотал гром, достаточно громко, чтобы быть услышанным над глубоким звучанием следующей песни. Я бы никогда не признал этого, но жизнь с Сэйнтом заставила меня полюбить это классическое дерьмо. В ней было что-то такое чистое, интенсивное и настоящее. Это действительно заставляло мою кровь биться, а разум — работать. Иногда, когда я бил парня по голове, я слышал треск, звон и чистый ритм одной из его любимых песен, когда мои кулаки били в такт ей. В этом была своя красота. Не то чтобы я когда-либо говорил об этом Сэйнту.

Дождь барабанил по витражному окну, занимавшему большую часть комнаты, и я посмотрел на него, когда молния снова озарила небо и осветила распятие, дав мне краткий обзор клубящихся облаков за красными и оранжевыми стеклами, из которых состояло огромное распятие.

Я провел языком по щеке, поднося бутылку «Джека» к губам, но делая лишь самые маленькие глотки.

— И как на долго мы оставим ее там? — Спросил я. Прошло уже несколько часов, и я начал задаваться вопросом, сможет ли она на самом деле продержаться там намного дольше.