Короли садов Мамоны

Мусатов Анатолий Васильевич

Господи, творец всего сущего! Во имя каких сил, твое создание, тварь одушевлённая, будет хулить себе подобного, не страшась гнева твоего! Ведь только одна мысль о вечном должна была бы остановить даже дерзкого в своих помыслах юнца! Что тут уж говорить о дамах преклонных лет, с великим тщанием разбирающих пути твои, о, Господи! Вот оно, истинное богохульство, обрекающее подвижников сей страсти порочной, на муки вечные и жаркое пламя геенны огненной! Аминь!

Глава 2

Веря Великой книге, мы постигаем, что вначале всех дел было слово. Нам нет нужды оспаривать сейчас эту истину. Поначалу она даже не кажется нам сколько-нибудь пригодной для употребления

в простых житейских ситуациях. Но, если вдуматься, осмыслить сии сакральные слова без спешки и суеты, откроется мысленному взору вся бездна их правды и пользы для нас, человеков мелких и праздных.

Началась эта история тем, что были произнесены между двух людей некие слова. Впоследствии истинный смысл этих слов был меркантильнейшим образом изъят из обращения. Их первоначальное значение было препарировано действующими лицами, в зависимости от нужд и желаний, самым беспардонным образом.

Метаморфозы джентльменского соглашения (что само по себе было роковой ошибкой нашего героя, учитывая наступившие времена и нравы), протекали стремительно и необратимо. Понять же истинное положение дел стало возможным только по прошествии некоторого количества времени, исчерпав лимит которого, поправить ничего уже было нельзя. Наступил период статус кво. Однако, соорудив эту простенькую интригу, поспешим рассеять туман вышесказанного и изложим всё по порядку.

День, задернутый льдистой, колкой моросью, не задавшийся с самого утра, быстро и неотвратимо скатывался в стылую февральскую ночь. Приемная главврача районной поликлиники была шестым, но не последним местом, которое Андрей рассчитывал обежать сегодня.

Он давно бы ушел, но какое-то предчувствие удачного исхода дела заставляло его терпеливо отмерять шаги по пустынному коридору. Секретарша, неопределённого вида и лет дама, чрезвычайно погруженная в процесс по извлечению чего-то там из компьютера, с мрачным видом гоняла подрисованные брови по наштукатуренному лобику. Робкий вопрос Андрея: «А что, главврач, не скоро еще?..», она пресекла жесткой канцелярской интонацией: «Тамара Витальевна задерживается…».

– «Ни хрена себе – задерживается», – раздражённо выдохнул Андрей. – «Три часа нет. Порядочки, однако, у них тут ещё те!..».

Выйдя в коридор, он снял очки и помассировал глазные яблоки. Затылок уже давно ломило тупой пульсирующей болью. За последнее время он привык к этому набору всех банкротов-неудачников. Скачущее давление, перебои в сердце и лишающее сил ощущение мелкого, поганенького страха, парализовывали волю, – всю, без остатка.

За прошедшие два месяца он не раз ловил себя на мысли, что вообще думает и действует как на автопилоте. Стремительно развалившийся кооператив, собранный из случайных людей, похоронил и развеял в прах надежды и годы изнурительного труда, изрядно сдобренных голодным вкусом нищеты. Оставшаяся в наследство куча проблем требовала немедленного решения.

Главной из них было спасение имущества в виде станков, оснастки и материалов. Подходил к концу срок аренды помещения, в котором хранилось кооперативное имущество. Андрей пробовал договориться с арендодателем, но всё было напрасно, – цены за наем помещений резко подскочили. Вполне понятно, что владелец не хотел терять своё.

За оставшиеся оплаченные две недели ему предстояло найти не только помещение, но и перевезти туда две с лишним тонны груза. Андрей кисло усмехнулся. Дефицит налички определял всё: грузчики, машина и всё такое требовали за перевоз отвалить изрядную кучку «деревянной щепы». Это была еще одна проблема. На данный, как, впрочем, и на любой другой момент времени, «деревянной щепы» у Андрея не водилось в принципе. Долги, займы и перезаймы, под залог, под честное слово и не очень уж

такое честное, свели его кредиты к абсолютному нулю.

Сама по себе это уже была нерешаемая проблема! Но Андрей не хотел даже думать на эту тему. Её, эту проблему, вполне вероятно, и не придется решать, если он не сможет в ближайшее время найти помещение. И потому он с упорством и терпением сторожевого пса вымерял шагами коридор перед кабинетом главврача поликлиники.

Размышления Андрея были прерваны шумом подъехавшего лифта. Из него не вышла, а, скорее, выплыла заметных габаритов женщина в распахнутой роскошной шубе. На её круглом, со сглаженными чертами лице, необычным контрастом выделялись черные подвижные глаза.

Нетрудно было догадаться кто эта дама. Тем более, что одна из двух её спутниц, этакая маленькая, борзенькая с востреньким личиком, угодливо заглядывая ей в глаза, ласковыми интонациями выпевала знакомое Андрею имя главврача. Выжидая, когда вся троица скроется за дверями кабинета, Андрей едва не проворонил шуструю секретаршу.

Та, со скоростью фокусника прошуршав листками на столе, изобразила собой некое подобие миража. Еще мгновение, и она покрыла расстояние от своего стула до кабинета начальницы. Всё, что услышал Андрей, прежде чем та скрылась за дверью, было сакраментальное: «Подождите, я вас вызову…».

Последующие двадцать минут за дверьми кабинета главврача раздавались звуки, являющие уху стороннего посетителя характерные черты делового пульса солидного госучреждения. Возмущенно-гневная скороговорка, отдающая фальшивым привизгом в верхний диапазон, иногда прерывалась телефонным трезвоном. Всё умолкало, чтобы снова взорваться энергичной словесной перепалкой.

«Забавная вещь – бабский коллектив…», – усмехнулся Андрей. Чья-то громогласная тирада прервалась хохотом, в котором явно проскальзывали подобострастные нотки. Мгновение спустя раскрасневшаяся троица, игриво перебрасываясь междометиями, неторопливо показала свои спины в распахнувшихся дверях кабинета. «Ах-ах, Тамара Витальевна… конечно-конечно… да-да… как вы правы… обязательно утром сделаю…». Эта куча словесного расшаркивания тотчас же оборвалась, едва вышедшая последней секретарша осторожно прикрыла за собой створку двери.

– А, вы ещё здесь, – сбрасывая с лица остатки радостно-влюблённой улыбки, недовольно поморщилась она. Снова распахнув дверь, небрежно доложила:

– Тамара Витальевна, к вам тут… какой-то мужчина.

Ответа Андрей не услышал. Но, судя по реакции секретарши, он понял, что посетитель он нежелательный. Коротко выдохнув, Андрей прошел в кабинет. «Совсем не хило», – подумал он, мельком бросив взгляд. С виду интерьер кабинета был неброским, но деловая респектабельность убранства, вкупе с дорогой мебелью и аппаратурой, выдавали неординарность вкуса его владелицы.

Демонстрируя великолепнейший образчик официально-деловой мины на лице, Тамара Витальевна мягким и тихим голосом произнесла:

– Добрый вечер, слушаю вас.

– Я прощу прощения за беспокойство, – начал Андрей не менее десятка раз произнесённую за последние пару дней заранее приготовленную речь. – Учитывая профиль вашего учреждения, я к вам пришел с не совсем обычной просьбой…

Остаток своей речи он произнес с какой-то вымученной, деревянной улыбкой и потухшим, скрипучим голосом застарелого пропойцы. Андрей понимал, что перегорел. Не стоило, наверное, столько времени пасти эту сытую, самодовольную бабу. Сейчас от ее милости зависело либо окончание его мучений, либо потеря ещё одного из оставшихся драгоценных дней. Ситуация, он чувствовал, была проигрышной по всем, мало-мальски значимым впечатлениям. Чтобы хоть как-то повлиять на настроение главврачихи, Андрей привел последний, самый веский аргумент: