Короли Вероны
Шрифт:
– Возможно, – без тени улыбки произнес Скалигер, – я подзабыл рыцарский устав. Не припомню, где написано, что пособничество таким союзам является долгом кавальери.
– Синьору Капитану угодно, чтобы я освежил его память?
– Будьте так любезны.
Марцилио выпрямился, точно копье проглотил.
– Правила куртуазной любви просты и понятны. Вот, например, правило восьмое: «Никого нельзя лишать любви без очень веских причин».
– По-вашему, договор между вашей семьей и благородным семейством Капуллетто не является очень веской причиной?
– Обручения еще не было. Даже официальной помолвки не было. Я чувствовал – и сейчас чувствую, – что такая всепоглощающая любовь, какая вспыхнула между моей племянницей и сиром Монтекки, стоит дюжины брачных контрактов.
Людовико зарычал.
– Синьор Каррара, вы говорили с сиром Монтекки, чтобы убедиться в серьезности его намерений? – не смутился Кангранде.
– Я был у сира Монтекки сегодня рано утром. Я нашел, что у него легкий нрав. Правило восемнадцатое: «Единый легкий нрав…»
– «…Делает человека достойным любви», – подхватил Кангранде. И прищурился.
– Также я понял, что сир Монтекки ревнует Джаноццу к жениху. С того часа, как сир Монтекки увидел мою племянницу, он не проглотил ни крошки и ни на минуту не сомкнул глаз.
– Надеюсь, он не очень похудел, – съязвил Кангранде.
– Не очень, мой господин.
– А вам не пришло в голову поговорить с женихом девушки? Может, он тоже не ел и не спал?
– Капитан, сердце Джаноццы выбрало другого. – И Марцилио поклонился с притворной почтительностью.
При этих словах Антонио еще сильнее сгорбился.
«Значит, он слушает».
– Получается, чувства сира Капуллетто вы в расчет не принимали?
Марцилио покачал головой.
– Еще как принимали – Монтекки и Джаноцца. Но я вспомнил последнее правило куртуазной любви – «Ничто не мешает одной женщине быть любимой двумя мужчинами».
Кангранде поджал губы.
– Полагаю, Марцилио да Каррара, весь вопрос в том, почему вы не посоветовались со своим дядей. Он – глава семьи, самый старший в роду. Это он вел переговоры о помолвке. Разве не к нему вы должны были в первую очередь обратиться?
– Сегодня утром мой дядя с вашей милостью закрылись в кабинете, чтобы обсудить дела государственной важности, – не моргнув глазом, отвечал Марцилио. – Я счел, что тревожить вас по мелочам не стоит. Что же касается одобрения, мой дядя не раз говорил, что мне следует больше интересоваться семейными делами. Вот я и попытался разрешить проблему так, чтобы должным образом почтить память предков.
– Допустим. Тогда следующий вопрос: к чему такая спешка?
– Сегодня вечером, за ужином, должна была состояться официальная помолвка. Я хотел уладить проблему прежде, чем она возникла. Ведь после помолвки Джаноцце было бы гораздо труднее избежать нежеланного замужества.
Пьетро заметил, как вздрогнул Антонио.
– Значит, вы предвосхитили помолвку, выдав девушку замуж.
– Замуж за человека, которого она любит, – подтвердил Марцилио. – Amor ordinem nescit. [57]
– С вашего позволения, Капитан, – вмешался Джакомо Гранде. Скалигер кивнул, и Гранде обратился к племяннику: – Скажи, Марцилио, а почему ты решил, что Марьотто Монтекки – достойная партия?
Марцилио прищурился.
– Полагаю, дядя, это очевидно. Монтекки – фамилия древняя и благородная. Предки Марьотто были консулами и подестами, а некоторые из них – даже эмиссарами и гражданами Падуи. Имения Монтекки находятся почти на границе падуанских и веронских владений, чуть южнее Виченцы. Я подумал, для Вероны и Падуи будет добрым знаком объединиться посредством этого союза. Что касается самого Марьотто, я видел его на поле боя. Он благороден и храбр. Вчера на скачках он являл собою воплощение истинного рыцаря.
57
Любовь не знает законов (лат.)
– Ты же пытался его убить! – не выдержал Пьетро. Гнусная ухмылка Марцилио только подзадорила юношу. – Ты и под Виченцей его чуть не убил, и во время Палио!
– У стен Виченцы мы были на войне, – смиренно отвечал Марцилио. – Марьотто тоже убил бы меня, представься ему случай. Что же касается Палио, мы просто соревновались. Много рыцарей погибло. Марьотто повезло, что он остался жив.
– Это ты подстроил их гибель! – не унимался Пьетро.
Каррара грустно покачал головой и обратил взор на Кангранде.
– Не понимаю, о чем он говорит.
Пьетро собрался было объяснить, но его перебил Кангранде:
– Сир Алагьери, вы не являетесь членом городского совета. Как рыцарь, вы имеете право молча присутствовать на суде, если вам угодно.
Марцилио заговорил прежде, чем Пьетро успел ответить.
– Мой господин, молодой Алагьери, очевидно, нездоров, если выдвигает подобные обвинения. Благородные граждане Вероны погибли в результате несчастного случая. Вы сами так говорили.
– Ты, выходит, обвиняешь меня во лжи? – запальчиво воскликнул Пьетро.
– Я просто сказал, что ты ошибаешься, – отвечал Марцилио. – Ты получил слишком много ударов по голове. Неудивительно – ведь из-за своей ноги ты не успеваешь вовремя пригибаться.
Пьетро резко развернулся и, обращаясь к Скалигеру, произнес:
– Чтобы доказать свою правоту, я вызываю его на…
– Нет! – Кангранде, подавшись вперед, взглядом пригвоздил Пьетро к месту. – Похоже, кавальери, вы не слышали моего указа. Возврата к правосудию меча не будет. – Он окинул взглядом всю залу. – Итак, повторяю. Дуэли вне закона. Всякий, пойманный с поличным, будет изгнан из нашего города и не сможет рассчитывать на еду и кров в землях, находящихся под властью Вероны. Это во-первых. Я также оставляю за собой право определять дисциплинарное взыскание за оскорбление, которое наносится гражданину посредством вызова на дуэль. Время сейчас военное, и я не допущу, чтобы в моем городе знатные синьоры убивали друг друга из-за юношеской горячности!
Кангранде переводил глаза с одного лица на другое в поисках недовольных указом. Не найдя таковых, он вернулся к допросу падуанца.
– Марцилио да Каррара, оба раза, когда вы сталкивались с сиром Монтекки, он был вместе с этим вот молодым человеком. – Кангранде указал на Антонио. – Разве сир Капуллетто менее достойный рыцарь, чем его друг?
– Антонио Капуллетто, без сомнения, храбр, мой господин, – отвечал Марцилио. – Однако мне кажется, ему не хватает одного… одного качества, которым обладают лишь благородные люди. Ему не хватает… как бы это сказать… истинного рыцарского духа. Конечно, это только мое скромное мнение.