Корона двух королей
Шрифт:
Они прибыли ровно в полдень, с боем колоколов в часовне замка. Хранитель казны не хотел встречать брата, но Корвен уговорил его отложить бумаги и, дабы соблюсти приличия, выйти к гостям.
Братья не виделись несколько лет, но Сальдо встретил Эрнана со свойственной ему прохладой. Он намеревался ограничиться учтивым рукопожатием и вернуться к делам насущным, но получил горячие объятия и традиционные кантамбрийские поцелуи в обе щёки, которые застали казначея врасплох и заставили беспомощно повиснуть в тугих объятиях брата, как тряпичная кукла.
Они были удивительно похожи: оба высокие с одинаковыми гордыми профилями и осанистые, однако в Сальдо
— Четта. — Он едва поклонился невестке.
— Сальвадор. — Четта Ферро-Монтонари ответила ему учтивым реверансом.
Он не стал её целовать и будто даже совсем помрачнел лицом, когда она подошла, но женщина тепло улыбнулась, словно совсем не обиделась.
— Как вы перенесли дорогу? — спросил Сальдо.
За время, проведённое на юге, старшая сестра королевы превратилась в пышную женщину с кожей вкусного цвета горячей карамели, оттенённой голубыми с золотой вышивкой одеждами. Как все кантамбрийские красавицы, она носила украшения из изумрудов и жадеитов, и от неё веяло южной жарой, спокойствием и негой, а чёрные глаза светились любовью.
— Тебе действительно интересно? — также с улыбкой спросила она.
— Нет, я соблюдаю приличия.
— Как ты? — Четта положила обе руки Сальдо на плечи.
— Не стоит. — Он мягко убрал её руки.
— Всё такой же недотрога.
— Мой сюртук уже достаточно помят.
— Всё тот же хмурый грозный взгляд.
— Не всем дано смотреть на мир с щенячьим восторгом, как Лаэтан. Прошу простить, мне пора идти.
Одёрнув помятый братом ворот, Сальдо уже собрался уходить, как вдруг Эрнан остановил его:
— Куда же ты? — Он придержал брата за руку, попав большим пальцем в особенно чувствительное к боли место над локтем.
— Дела. — Казначей поёжился от неприятного прострела в руке.
— Твои дела подождут. — Эрнан незаметно для окружающих чуть сильнее надавил на локоть. — Мы собираемся отдохнуть с дороги, посиди с нами.
Сальдо не подал виду, что ему стало больно.
— В отличие от вас я всё ещё на работе.
Однако безмолвный взгляд брата снова заставил Сальдо вспомнить себя, когда-то живущего на Вилле де Валента в его полном подчинении.
— Хорошо, — выдернул он свой рукав. — Я останусь. Но недолго. Я слишком занят для бесед.
— По рукам. — Эрнан опустил свою тяжёлую руку на плечо брату.
Сальдо не изнывал от желания общаться, хотя и скрыл своё раздражение. Он погладил ноющий от боли локоть и постарался слиться с белым мрамором стены тронного зала, дожидаясь своей печальной участи.
Четта и Суаве горячо обнимались и болтали в стороне — Сальдо посматривал на них, спрятавшись за колонной. Сестры, некогда похожие друг на друга, теперь, по прошествии нескольких лет, были похожи не больше, чем луна и солнце. Жаркая, румяная Четта что-то возбуждённо шептала сестре и смеялась, и её звонкий порхающий смех дребезжащим эхом отражался от каменных стен. Она была далеко не самой красивой женщиной в Кантамбрии, но, глядя на эту сияющую счастливую графиню, на ум не приходило ничего кроме слова «красавица». Рядом с ней бледная и хрупкая Суаве казалась прохладным лунным светом, гонимым с небосвода палящим кантамбрийским солнцем.
Рядом с Сальдо тихо стояла Золотая Роса и с любопытством глядела на хмурого казначея. Когда он заметил на себе её взгляд, она не отвернулась.
— Что? — Сальдо стал ещё более мрачным.
Девочка широко улыбнулась и протянула мужчине две ягоды крыжовника.
— Благодарю, не надо, — отказался казначей.
Золотая Роса пожала плечами, сунула обе ягоды в рот и убежала за соседнюю колонну, откуда продолжала вести свои наблюдения за Хранителем казны.
Пока две совершенно разные женщины, разделённые годами разлуки, обнимались и вытирали слёзы счастья, Эрнан крепко сжимал в объятиях племянниц жены. Ясна отнеслась к подобной фамильярности осторожно, потому что по правилам этикета обнимать королевских особ разрешалось только с их разрешения, и, приняв щедрые объятия и поцелуи, поспешила отойти в сторону, а позже и вовсе улизнула в конюшни, где её уже ждал Влахос, которого она попросила сопровождать её на прогулке по городу.
Осе косился на южан, и всё его естество бунтовало против их панибратских обычаев. Особенно ему стало не по нутру, когда Эрнан, по традиции, взял в ладони лицо Суаве и крепко поцеловал в обе щеки. Никакого чувственного подтекста в этих поцелуях не было, но король почувствовал, будто что-то царапнуло его изнутри. Этот поцелуй был обычен для Кантамбрии так же, как поцелуй руки в Ангеноре, и всё же Осе было неприятно, что губы чужого мужчины прикасались к его королеве.
Когда они все вместе вышли в сад, Вечере показалось, что Монтонари приставил к её шее кинжал. Она не хотела смотреть, как расплывается в фальшивой елейной улыбке южный граф, и обрадовалась, когда Лаэтан, подгоняемый её намёками, напросился в конюшни. Вечера предложила кузенам покататься по городу, и они, тоже порядком уставшие от шумного отца, согласились.
У конюшен Инто вывел им трёх коней: Велиборку для принцессы и двух лошадей для гостей.
— Это подарок Осе, — сказала Вечера, подводя кузенов к животным. — Этого, — она указала на бурого скакуна с тонкими, как тростинки, ногами, — зовут Виверо, а эта караковая красавица — Сольсе. Они из конюшен Ревущего холма. Хозяин назвал их «Жизнь» и «Солнце». Теперь они ваши.
Слабостью Лаэтана и Аэлис всегда были лошади, и именно по этой причине Вечера уговорила короля купить кузенам этих скакунов, а Нила договорилась с братом, чтобы он выбрал для наследников Кантамбрии лучшую пару. Брат и сестра, обрадованные подарками, уже через минуту скакали верхом по внутреннему двору. Золотой Росе, которую Аэлис уговорила покататься с ними, выдали пегую лошадку.
— Теперь в город. — Вечера позвала солдат открыть ворота.
— А как же Альвгред? — поинтересовался Лаэтан. — Я думал, мы покатаемся вместе.
— Он сейчас на плацу, — ответила Вечера. — Он мой будущий муж, но никто не освобождал его от военной обязанности всюду следовать за своим командиром. — И пришпорила Велиборку.
Она показала им площадь Агерат и все пять мостов Паденброга — мост Ворожеи, Сапфировый мост, мост королевы Сегюр, переправу Турдебальдов и Мост Дождей, провела вдоль городской стены и завела на рынок. У дома с голубыми ставнями кобыла Золотой Росы споткнулась и заржала, и всем пришлось сбавить ход. Когда лошадь повредила ногу, маленькая служанка заметила, как в окне одного из домов мелькнуло страшное лицо какого-то мальчика, и едва не отбилась от хозяев, но её окликнул Сеар, приставленный для охраны, и подогнал к остальным.