Корона клинков
Шрифт:
— А от ярмарочной площади, небось, сам дойдёшь.
— Думаю, да, — кивнул Аэций, — спасибо вам огромное и мой нижайший поклон.
Он поклонился, помня наставления дяди об этикете и придворной жизни. Поклон даже немного смутил незнакомку.
— И ещё, — сказал принц, — не могли бы вы дать мне напиться, если, конечно, ваш дом поблизости.
— Отчего же не напоить хорошего человека, — улыбнулась женщина. Она не была ни молодой, ни красивой, но улыбка сделала её резкое лицо с длинным носом приятным, — а в качестве
— Услугу? — нахмурился принц.
— Корзину мне до дому донесёшь, а то руки прямо отваливаются.
Нести покупки оказалось совсем близко. Женщина сунула руку в квадратное оконце в заборе и отворила массивную калитку. От калитки к дому с высоким крыльцом вела дорожка, выложенная речными камешками, а с обеих сторон тянулись образцовые грядки с овощами. Из-за дома виднелись плодовые деревья сада, а вдоль забора росли смородина и крыжовник.
— Посиди-ка на крылечке, — предложила женщина, — я сейчас тебе прохладного кваску вынесу.
Аэций удобно расположился в тени навеса и подумал, как хорошо, что этот дом обходится без непременной собаки. Размышления его были прерваны появлением толстого мужчины с вилами. Вероятно, он работал где-то за домом.
— Чего это ты расселся на моём крыльце, недоносок? — заорал он вместо приветствия.
— Я просто жду, — ответил растерявшийся от неожиданной грубости принц.
Брезгливое лицо мужчины покраснело, а в глубоко посаженных водянистых глазках плескалась открытая неприязнь.
— Вали отсюда, пока руки-ноги целы. Нечего всякой грязной эльфийской сволочи возле моего дома околачиваться.
Никогда в жизни Аэцию не доводилось сталкиваться с расовой неприязнью. Он удивлённо посмотрел на хозяина дома, а тот чуть ли не подпрыгивал на месте от злости.
— Оставь парня в покое, Кемар, — спокойно сказала женщина, подавая Аэцию деревянный ковш-утицу, — чего ты на него взъелся? Сейчас напьётся кваску и уйдёт.
— А ты ему ещё квас подносишь?! — свирепо заорал Кемар, — я воевал, в Северную войну кровь проливал, не для того, чтобы ты это отродье угощала.
Кемар ловко подскочил и выбил из рук мальчика ковш. Квас пролился на лицо и одежду принца.
— Вон! — взвизгнул хозяин и с такой силой топнул ногой, что его мясистые щёки над аккуратно подбритой бородкой затряслись.
Аэция захлестнуло незнакомое чувство бесшабашной смелости, он готов был противостоять сотне таких, как Кемар.
— А что, если я не уйду? — спросил он с откровенной издёвкой, — будете топать ногами, пока не протопчите яму?
Толстый Кемар буквально задохнулся от подобной наглости.
— Ты пожалеешь, эльфийский ублюдок, — прошипел он, отшвырнул вилы и рысью ринулся за дом.
— Не надо, Кемар, — взмолилась женщина, не вздумай выпускать Дракона. Он не только мальчика, он нас с тобой на куски разорвёт. Беги, мальчик, пока не поздно!
Аэций стоял,
Из-за дома послышалось какое-то хрипение, пыхтение, голос Кемара отпустил забористое ругательство, а следом появилась странная парочка. Хрипел и пыхтел устрашающего вида огромный пёс, который волок за собой упирающегося что есть силы хозяина. Тот с трудом удерживал в руках толстую цепь.
Аэцию никогда даже не приходилось слышать о собаках подобного размера. Подойди пёс поближе, его лобастая голова оказалась бы на уровне груди принца. Некогда белая шерсть животного была отчаянно грязна, а кое-где топорщилась неопрятными колтунами. Оскаленная пасть демонстрировала крупные желтоватые зубы.
— Уведи собаку, — истошно завопила госпожа Кемар, — уведи, покуда дурное не случилось! Порвёт Дракон мальчишку — тебя, дурака, в тюрьму посадят. И ветеранство твоё не поможет.
— Замолчи, женщина, — булькнул гордый владелец Дракона, — я в своём праве. Может, этот мерзавец кур воровать пришёл. Ну, молись, — он хищно усмехнулся, глядя Аэцию в глаза. Затем отпустил цепь. — Давай, великан, фас! Посмотрим, какого цвета ливер у эльфов!
Дракон по инерции ринулся вперёд. Из-под его мощных лап летели ошмётки помидорных кустов и комья земли. Бежать было поздно. Ещё в раннем детстве Аэций усвоил истину, что от собаки убежать невозможно, даже от банальной дворовой шавки, что уж говорить о чудовищном монстре, мчавшемся на него, подобно снаряду катапульты. Принц постарался повернуться к противнику лицом и подумал, что, возможно, подставленная рука защитит его горло.
Но вместо того, чтобы кинуться на мальчика, пёс скачками описал большой полукруг, отчего и на противоположных грядках образовалась широкая просека. Он оглушительно лаял, припадая к земле, подскакивал на месте, вытягивая шею и запрокидывал тяжёлую голову. Обладай Дракон нормальным тембром собачьего голоса, его лай можно было бы назвать заливито-злобным, но сейчас от звуков, вырывавшихся из собачьего горла, мороз пробегал по коже.
— Ату его, Дракоша, — разорялся Кемар, — сожри его с потрохами!
Дракон, казалось, абсолютно игнорировал команды хозяина, он полностью отдался процессу обгавкивания чужака.
У Аэция напряжение, возбуждение и страх последних минут разрядились в вырвавшемся наружу хохоте. Принц смеялся до слёз, не обращая внимания на истерический лай белого лохматого чудовища. Он вдруг понял, что смутило его с самого начала:
— Да это же обычная дворняга, — сквозь слёзы и смех произнёс он, — неужели вы не видите этого? Пёс ведёт себя так, словно он — маленькая злобная шавка.