Корона кошмаров
Шрифт:
— Одиль не дошла до города? — прошептал он. — Одиль не добралась до города, — он встал, сила вернулась, вдохновение питало его душу. — Еще есть время!
Фейлин, сидя в грязи, смотрела на него, все быстрее мотая головой.
— Нет, нет, нет. Ты меня не слышал? Ты не можешь пройти! Никто не может. Даже Одиль.
— Но я пройду, — ответил Герард. — Я видел это, Фейлин. Так должно быть, — он протянул руку и, когда она осторожно взялась за его ладонь, он поднял ее на ноги. Она стояла близко к нему, холодная, дрожащая, отчаянная. Духи воевали за ее глазами. Но он смотрел в ее центр, смотрел только на Фейлин.
— Ты можешь отвести меня
Она медленно кивнула.
— Это не далеко. Но там нет рядом якоря. Придется идти.
ГЛАВА 6
Террин стоял, моргая, в тенях, пойманный в бесформенный сон.
Но он не долго был бесформенным. Тьма стала силуэтами, которые он, казалось, узнавал. Они медленно затвердели, он стал четче видеть. Он видел знакомые здания, шел по узкой каменной дороге между ними, держался ближе к стене. После пары шагов он понял, что миновал зернохранилище, шел к конюшням замка Дюнлок. Свет луны озарял каменный двор перед ним, и было во всем этом что-то знакомое, даже в напряжении в воздухе.
Когда его уши уловили тихие шаги за ним, он юркнул в убежище у двери зернохранилища и выглянул из укрытия на приближающуюся фигуру. Она тоже держалась зданий, скрывалась в их тенях, но порой не могла ничего поделать и шагала под светом луны. Белое сияние открыло строгое лицо, темные брови, длинные волосы.
Его горло сжалось при виде нее, желудок стал комом. Инстинкт или воспоминание гнали его двигаться. Словно он делал так раньше. Когда она ступила на узкую тропу между зернохранилищем и другой каменной пристройкой, он схватил ее за руку, ощутил в ней трепет удивления. Он плавным движением развернул ее и прижал к двери.
Длинная красная юбка задела его ноги. Этого не было в его воспоминании, нет, воспоминания смешались. Но ему было все равно. Пока его ладонь сжимала ее руку, а другая закрывала ее рот, подавляя гневный крик. Ее дыхание было горячим под его ладонью, и ее глаза яростно смотрели на него, словно искры гнева летели во тьме.
Те искры распаляли огонь в нем.
Он склонился ближе, и его ноздри наполнил ее запах — щелочное мыло, лошадь, хвоя и кожа. А еще пьянящий женский аромат. Когда он убрал ладонь с ее рта, она не стала говорить. Ее рот приоткрылся, она быстро дышала. Ее грудь вздымалась и опадала, словно она пробежала милю. Она была в прекрасном красном бальном платье, которое открывало ее плечи, подчеркивало ее декольте. Он видел шрам от длинного пореза, который сделал Фендрель, выпуская обливис из ее тела. Шрам тянулся между ее грудями, был красным на белой коже.
Его сердце болело от вида. Его ладонь лежала на ее голом плече, спустилась, пальцы нежно коснулись шрама, обвели его легонько. Она поежилась от его прикосновения, ее дыхание дрогнуло. Он отодвинулся и посмотрел в ее глаза. Ее глаза еще пылали, но она уже не сердилась, выражение лица было другим. Ее приоткрытые губы дрожали.
Жар кипел в венах Террина. Он знал закон святого Эвандера. Для захваченного тенью, как он, эти чувства, ощущения под кожей были непростительным грехом. Он знал, что смотреть на ее лицо, в ее темные глаза, на ее плечи, было как стоять на краю обрыва. Когда он упадет, его не смогут спасти. Он должен был отпустить ее. Он должен был отвернуться и убежать от искушения, как его учили.
Но он не мог. Он застыл, очарованный.
Его рот двигался. Он пытался произнести ее имя. Но язык не успел пошевелиться, она встала на носочки и прижалась к его губам своими. От этого молния шока пронзила его.
Он отпустил ее руку, схватил ее за волосы у макушки, удерживал ее голову на месте, пока целовал ее снова и снова, поворачивая рот то так, то иначе, стараясь найти идеальное сочетание с ней. Ее ладони лежали на его руки, поднялись к шее, пальцы нагревали его кожу. Он с рычанием отклонил ее голову, поцеловал ее щеку, челюсть, шею к шраму между ключицами. Он ощущал нежный трепет ее пульса под губами. Ее тихое скуление пело в его ушах, сводило с ума.
Его руки вдруг оказались полными огня.
Террин открыл глаза и увидел, что она смотрела на него сквозь пляшущий огонь. Он отпрянул в ужасе, а ее кожа сгорала и облетала. Ее рот открылся в беззвучном крике агонии, огонь поглощал ее платье, делал кожу черной. Голубой огонь.
С криком ужаса Террин попытался схватить ее, вытащить из огня. Но она ускользала, он не мог дотянуться. Он ощущал жар лицом, кожей, но огонь не обжигал его, только ее. Он был беспомощным, а она сгорала на его глазах.
Вокруг него мир таял в хаосе тьмы. Пульс его ужаса давил его душу. Он развернулся в поисках способа сбежать, отыскать помощь. Но он был один, смотрел, как Айлет горела, ее беззвучный крик разбивал его дух болью.
Белая пелена вдруг появилась перед его глазами. Нет, не пелена, а крыло. Полупрозрачное, мерцающее магией и светом, оно закрыло его от тьмы, огня, очищая глаза.
«В твоей крови воздух Прибежища, — сказал на ухо певучий голос. — Он отравляет твое тело и дух».
Прибежище?
Террин пару раз моргнул, потянулся за волос. Он видел вспышки воспоминаний — реальность рвалась, Лизель ди Матин то появлялась в этом мире, то пропадала. Он вспомнил бой с Фантомной ведьмой, его дротики пролетали в пустом воздухе. Ладони сжали его горло. Ведьма утащила его в брешь в реальности. В тот миг он знал, что ему пришел конец. Она оставила бы его там, в Прибежище, обреченного на вечность страданий. И он никак не мог остановить ее.
Если только…
Еще вспышка воспоминания. Он вспомнил рев Нисирди. Он помнил когти его дракона света, рвущие душу Фантомной ведьмы, впившиеся в нее так, что она не могла вырваться. Ей пришлось перенестись в мир смертных, принеся Террина с собой. Но он успел вдохнуть обливис.