Корона скифа (сборник)
Шрифт:
Позади сорок холодных утренников. На Матрену щука хвостом пробила лед, и поплыл он из Томи в Ушайку. А молодежь — тут как тут! Зажигают вечерами на льдинах костры и отталкивают их от берега. И плывут в ночи яркие огни через весь город. Дальше — в неизвестность. И целуют парни губы подруг, горькие и сладкие от вербных шишечек.
Удивляются парни тому, как радостно восторгается тело. Кто же придумал для них мир, такой чудный!
В весну 1864-го в старинном Томске радовались не все жители. Так уж устроена жизнь, что одним чего-то передали, другим — недодали. Говорят — за грехи родителей, за неправедную жизнь. Но кто знает истину?
Миша Зацкой, тонкий, синеглазый юноша с длинными черными ресницами и сросшимися у переносицы бровями, ходил по берегу Ушайки, сторонясь шумных компаний, и вздыхал.
В детстве ему казалось, что впереди его ждет блестящая карьера. Сын опального сосланного в Томск дворянина, Миша готовился взять реванш. Только окончить гимназию и поступить в Петербурге в университет. Он докажет, чего стоят Зацкие!
Но несколько лет назад выяснилось, что отец Михаила, вложивший все деньги в акционерное общество, — банкрот! Черт попутал старшего Зацкого, и он связался с Философом Гороховым.
Кто не знал в Томске Философа Горохова?! Он выгодно женился на дочери золотопромышленника Филимонова, бросил свою прокурорскую службу, построил себе дворец с зеркальными окнами и разбил вокруг этого дворца фантастический парк, который ему обошелся в двести пятьдесят тысяч рублей.
Были в этом парке и реки, и озера, арки и гроты с лабиринтами, и мостики, и ротонды.
Иная беседка была оформлена в греческом стиле. Другая как бы переносила вас в Китай. Поражали доставленные из Поднебесной мебель и ширмы с драконами, кланяющиеся болванчики.
По стенам были развешены шелковые китайские халаты, а на полу постелены китайские ковры. Сами потолки в китайском павильоне и стены были отделаны перламутром и по ним резвились драконы.
Были беседки, прозванные Убежищем уединения, был на островке хрустальный павильон, сиречь масонский храм Капитолийской Венеры, там полагалось уединяться для любовных утех. К «Острову любви» вел мост, украшенный скульптурами крылатых львов.
В оранжереях сада выращивали апельсины и бананы.
Сам дворец был тоже полон дорогостоящих причуд. У входа в него вас встречали узкоглазые медные тигры. В прихожей стены были отделаны серебром и золотом, и в лазурных облаках резвились кучерявые купидоны, крылатые кони и самые непонятные чудища.
В одной обширной комнате была библиотека, все стены были уставлены фолиантами в позолоченных переплетах. Названия для корешков книг Философ Горохов придумал сам, были там романы под названием: «Порок и добродетель», «Бедность и богатство» и подобные им. Но внутри книг были лишь совершенно чистые страницы. И бесполезно было просить у хозяина какую-либо книжку для прочтения.
Горохов нередко закатывал обеды для городской знати, причем на столе можно было видеть тарелки с видами, которые открывались из окон дворца, а полуведерные бокалы для шампанского были на ножках такой длины, что их ставили возле каждого гостя на пол.
Горохов с великим азартом организовывал акционерные общества. Скупал прииски, рисковал лихо и безоглядно. Все удивлялись везунчику.
Неудивительно, что Горохов в 1850 году разорился. Дворец и сад были проданы, как говорится, с молотка, а сам Философ поселился во флигеле, неподалеку от дворца.
Однако бодрости он не потерял и тут же затеял акционерное общество по оборудованию нового перспективного золотого прииска. Философу многие верили. Поверил и отец Зацкого. А почему бы и нет? Виталий Михайлович Зацкой был тяжело болен чахоткой, служить не мог. Горохов же был прочно связан с золотоискательством. Почему не поверить в его звезду? Не рискнуть?
И Зацкой был в отчаянье, когда узнал, что новый прииск оказался бесперспективным, а когда началось разбирательство, в прокуратуру из гороховского флигеля отвезли двенадцать возов долговых обязательств. Среди них было и долговое обязательство, по которому Горохов сулил вернуть деньги с процентами и Виталию Михайловичу. Другие расписки были даны Гороховым бесчисленным мелким томским торговцам, ремесленникам, крестьянам многих волостей губернии.
После этой конфузии отец Миши Зацкого скоропостижно скончался. Матушка, Ксаверия Никитична, не была приспособлена к каким-либо трудам, она могла лишь немного подрабатывать шитьем дамских платьев. Миша должен был оставить гимназию и искал какую-нибудь работу. Но чистой и благородной работы все не находилось.
Теперь Михаил в грусти прогуливался у реки, а вокруг него гомонили парни, девушки, подростки шастали. Звенели гармошки, гитары и мандолины. Уже вечерело. И парни разводили на приткнувшихся к берегу льдинах костры, а затем отталкивали — шестами. Льдины плыли, вращались и несли на себе живые огни, создавая впечатление праздничного чуда.
— Садись, Танька! Покатаю! — приглашал девушку в облас, парень в полосатых панталонах, заправленных в смазные сапоги и с обнаженной грудью, по манере сибирских бакланов. Пальто ли, шубейку ли полагалось на груди расстегивать, как и ворот рубахи. Картуз был лихо сдвинут на бок, а за ухом примостилась вербная веточка.
— Ты чо, ты чо?! — отвечала Танька, — льдины эвон прут, потонем!
Она была права: в обласе, в сибирской долбленой лодке, плыть полагается, не берясь за борта, балансируя всем телом особенным образом. Это опасно и в тихую погоду, а в такую ветреную, когда на реке волны и ледоход, просто жутко.
К берегу подошел высокий согбенный старик, в пальто с бархатным воротником и без шапки, на облысевшей голове торчал спереди неряшливый хохолок.
— Меня прокатите, юноша! — обратился он к баклану, — люблю риск, как говорится, форс мороза не боится!
— Лезь! — коротко согласился парень, старик уселся в лодке.
— Смотрите! Горохов с Васькой кататься поехал, — сказали на берегу.
— Ну, берегись, турецкие адмиралы! — воскликнул старец, — сейчас мы вам покажем кузькину мать!
Лодка пошла наперерез громадной льдине, но проскочить не успела, льдина ее перевернула и затопила.
Парень поплыл вразмашку к берегу, отплевываясь и матерясь. Горохов вынырнул и завопил:
— Эй! Мать твою за пятку! Куда! Помоги! Судорога ноги свела! Тону! Да люди вы или нет, помогите!