Корона Витовта
Шрифт:
Спутники швейцарца видели, как он, подойдя к девице, что-то у нее негромко спросил. В ответ та кокетливо улыбнулась. Швейцарец сказал еще что-то. Улыбка у девицы исчезла, лицо вспыхнуло.
– Теодор! – позвала она наемника, обиженно выпятив нижнюю пухленькую губку. – Теодор! Этот громила обозвал меня шлюхой!
Теодор Крейцер оторвался от поедания карасей и задумчиво глянул на девушку.
– Милочка, но ты и есть шлюха, – резонно заметил наемник.
– Но он-то об этом не знал! Он же приезжий! – капризно молвила девица. Глаза ее заблестели и потекли первые слезы.
– Аргумент, – согласился наемник и поставил миску с карасями на стойку. – Будет лучше, братец, если ты извинишься перед девушкой.
– Немецкая свинья мне не брат! – разъярился Бьерн.
– Швейцарец, – угадал Теодор, прислушавшись к говору. – Тогда все понятно. Ссоры ищешь? Слушай, солдат. Павия была очень давно. Та битва забыта. Нам нечего с тобой делить.
Не отвечая, Бьерн резко бросился на наемника, стараясь подойти со стороны алебарды, чтобы противник не смог за нее схватиться. Но Теодор Крейцер и не собирался этого делать. Он просто встретил нападавшего коротким ударом в лицо. Швейцарец почувствовал, как в его голове словно что-то взорвалось. Всхлипнув, он завалился на ближайший стол, опрокинув лавку. Падая, Бьерн услышал, как что-то хрустнуло. Он очень хотел надеяться, что это был стол, а не его кости.
Все находившиеся в трактире с интересом ожидали продолжения драки. Но прошла минута, другая, а швейцарец все еще не вставал. Поляк с беспокойством глянул на Самуэля Крауса. Тот не смог скрыть довольной улыбки. Шляхтич нахмурился. Его миссия была под угрозой.
Девица, слезы у которой высохли, едва бедняга Бьерн коснулся пола, укоризненно посмотрела на Теодора и присела возле неподвижно лежащего швейцарца. Будучи девушкой легкой и незлопамятной, она уже простила ему грубость и теперь подолом платья бережно вытирала его нос, не забывая при этом ворковать слова утешения. Вскоре Бьерн очнулся, и послышалось невнятное «Danke».
Поляк облегченно вздохнул.
– Как он, Эльза? – спросил Теодор у девицы, за которую вступился.
– Живой…помоги, – с усилием ответила та, пытаясь приподнять грузное тело швейцарца.
– Извини, солдат, – говорил наемник Бьерну, усаживая его на лавку. – Обычно у нас не бьют клиентов. Но женщину нужно уважать, даже если она гулящая девка. Особенно, если она гулящая девка. За благородную даму постоит ее рыцарь. Богатую горожанку защитят ее деньги. А несчастное создание обидеть может всякий. И это не достойно сильного. – Теодор похлопал Бьерна по плечу и вернулся к карасям.
Эльза дружески улыбнулась швейцарцу на прощание и тоже ушла.
Спутники Бьерна встретили его вопросительными взглядами.
– Ты вроде упоминал, что он не немец, – словно оправдываясь, сказал он Краусу.
– Литвин, – подтвердил саксонец. – Ну что, ваша милость, подойдет тебе столь удалой воин? – спросил приободренный немец поляка. – Подойдет парень для вашего дела?
– Не знаю. Да, он силен, – признал шляхтич. – Но так ли хорош в остальном? – колебался поляк. И с сомнением посмотрев на молодого наемника, позвал:
– Подойди-ка сюда, солдат.
Теодор равнодушно обернулся. Было ясно, что караси его интересуют больше, чем незнакомый бритый господин. Но тут Максимилиан сердито толкнул приемного сына в бок, и Теодор с видимой неохотой подошел к польскому шляхтичу.
– Прошу извинить моего слугу, – сказал тот. – Он нравом недурной, только уж больно горяч.
Не переставая жевать, Теодор легко поклонился, тем самым приняв извинения.
– Так это ты будешь Теодор Крейцер?
– Да, сударь, – ответил Теодор.
– Правда ли, что тебя прозывают Кирхгольмским Львом?
– Правда, сударь.
– И правда то, что ты смог в одиночку порубать десяток наших славных гусаров?
– То врет молва, сударь, – отвечал ландскнехт. Швейцарец победоносно задрал распухший нос, а немец смущенно опустил глаза. – Врет, – невозмутимо повторил наемник. – Гусаров было много больше, чем десяток, сударь.
Конец ознакомительного фрагмента.