Коронная башня. Роза и шип (сборник)

Салливан Майкл Дж.

– Который большой, – ответил юноша.

Адриан едва сдержал смешок, гадая, какая из этих громадин представляется юноше маленькой.

Ученик указал на здание с колокольней.

– А… спасибо, – поблагодарил его Адриан.

– Ты мне не ответил. Собираешься поступить в школу?

– Нет… школу я уже закончил.

Молодой человек в изумлении уставился на Адриана.

– Ты закончил Шеридан?

Адриан покачал головой и улыбнулся.

– Нет, я закончил другую школу. В нее проще поступить, но выпускные экзамены там просто убийственные. Не последишь за моей лошадью, а? Только будь осторожен – она кусается.

Оставив

юношу и троих его товарищей возле скамьи, он направился к массивным дверям Глен-холла, чувствуя, как озадаченные ученики смотрят ему вслед.

Внутри здание поразило Адриана не меньше, чем снаружи. С тех пор как он сбежал из Хинтиндара, большая часть его жизни проходила в военных лагерях. Он мало что видел, кроме солдатских палаток и костров, лесов и полей. Конечно, довелось ему повидать и несколько замков, но только во время штурма, и он почти ничего не помнил. Когда сотня разъяренных людей размахивает стальными клинками и стреляет из луков, сложно подмечать тонкие нюансы точеного камня и резного дерева. Более всего на то, что он сейчас видел, походили арены – те, на которых он сражался ближе к концу своего пребывания в Калисе, уже после того, как вышел из джунглей. Огромные амфитеатры с восходящими рядами, топот ног и гром аплодисментов. Там был такой же размах, но тонкость работы не шла ни в какое сравнение. Войдя в Глен-холл, Адриан испытал желание снять обувь.

Сразу при входе потолок устремлялся вверх на высоту трех этажей. Под ним висела люстра с двумя дюжинами горевших свечей, зажженных, на взгляд Адриана, непонятно зачем, поскольку сквозь высокие окна на мраморный пол проливался сияющий свет. По центральной лестнице, достаточно широкой, чтобы по ней прошла шеренга из пяти человек, эхом разносились чьи-то голоса. Адриан шагал по отполированному холлу, стуча сапогами и заглядывая во все углы в надежде кого-нибудь встретить. Однако единственным лицом, которое он увидел, было лицо старика на портрете ростом с Адриана. Он остановился, удивляясь, как можно было написать портрет такого размера.

На башне зазвонил колокол, вмиг разрушив тихую сонную атмосферу и наводнив пустоту шумом шагов и взволнованных голосов. По лестнице промчалась толпа молодых людей. Со всех сторон коридора замелькали мантии самых разных цветов. Адриан прижался к стене, словно оказался в ущелье во время панического бегства скота.

– Нет, это неправильно! Профессор Аркадиус говорил, что камень, который светится, это «Утренняя звезда», – доказывал один юноша. То ли он был слишком высоким для своих лет, то ли старше своих товарищей.

– Это была магнезия, – ответил его спутник, прижимавший к груди книгу. Он был ниже ростом и стройный, как молоденькое деревце. Адриан чуть было не принял его за девицу.

– Не согласен.

– Хочешь поспорить? – Юноша с книгой схватил второго за руку. Поток студентов разошелся надвое вокруг них. – Будешь месяц делать за меня работу по хозяйству?

– Я сын барона. Я не могу мыть полы.

– Конечно же, можешь! Я тебя научу. Даже сын барона может научиться мыть полы.

Сын барона молча усмехнулся.

– Ладно, Энгдон, – прищурился юноша с книгой, – тогда, может, на месяц поменяемся обедами?

– Да ты с ума сошел!

– Это не отрава.

– Для меня – отрава. Не представляю, как ты ешь эти помои!

– Ты боишься, потому что знаешь, что я прав.

Сын барона с силой толкнул собеседника, отчего тот упал на пол, и надменно улыбнулся.

– Я ничего не боюсь. Запомни это! – Энгдон круто развернулся, намереваясь гордо уйти, и ему бы это удалось, если бы у него на пути не оказался Адриан, в которого сын барона тут же врезался. – Смотри, куда идешь, болван! – вскричал он.

– Нет, извини, меня не так зовут. Я Адриан. – Улыбнувшись, Адриан протянул парню руку.

Энгдон злобно посмотрел на него.

– Мне плевать, кто ты такой. Уйди!

– С радостью. Не покажешь, как мне пройти к кабинету профессора Аркадиуса?

– Я тебе не слуга! Тоже мне, нашел провожатого!

Юноша злился, глаза его сверкали яростью, но Адриан был старше и явно сильнее, к тому же Энгдон не мог не заметить мечей, а потому, в отличие от ученика возле скамейки во дворе, не стал продолжать разговор.

– Это была «Утренняя звезда», – на ходу бросил Энгдон через плечо.

– Магнезия, – пробормотал второй юноша.

– Твой друг? – Адриан протянул руку и помог студенту подняться.

– Энгдон – дворянин, – объяснил юноша.

– А ты нет?

Юноша удивленно поднял брови.

– Шутишь, что ли? Я сын купца. Шелк, атлас и бархат, которые… – он с несчастным видом потряс свою мантию, – теперь грязные.

– Адриан.

– Бартоломью. – Юноша пожал его руку, забыв про мантию. – Я могу проводить тебя к профессору, если хочешь.

– Очень любезно с твоей стороны.

– Да мне не трудно! Нам сюда.

Бартоломью взбежал по лестнице, перескакивая через две ступеньки зараз. На втором этаже он свернул в коридор, затем еще в один и, остановившись перед дверью в самом его конце, постучал в нее кулаком.

– Профессор, к вам посетитель, – громко объявил он.

Через некоторое время дверь отворилась, и на пороге показался человек весьма преклонного возраста с седой бородой и в очках. Все сведения Адриана об Аркадиусе сводились к детским воспоминаниям о незнакомце, который несколько раз навещал его отца. Он всегда появлялся неожиданно, гостил несколько дней, а затем так же внезапно уезжал, часто даже не попрощавшись. Он показывал волшебные фокусы, чтобы позабавить деревенских детей, мановением руки заставлял распускаться цветы и зажигал свечи, а однажды утверждал, что вызвал дождь, хотя в тот день небо и так было затянуто тучами. Адриану нравился этот старик. Он всегда был весел, учтив и куда дружелюбнее вечно хмурого отца. Вскоре после смерти матери – Адриану тогда было шесть лет – Аркадиус приехал в последний раз. Они с Данбери беседовали до поздней ночи. С тех пор он больше не появлялся, а отец никогда не вспоминал о старике.

Адриан сделал шаг вперед.

– Здравствуйте, я… – начал он.

Аркадиус жестом остановил его, погладил свою бороду и, чуть приоткрыв рот, провел языком по зубам.

– Старики никогда не меняются так сильно, как молодежь. Мы меняемся постепенно, как деревья наращивают новые кольца, – тут появилась новая морщинка, там стало немного больше седины, – но молодые как будто превращаются из гусениц в бабочек. Словно за одну ночь становятся совершенно новыми людьми. – Он покивал, широко улыбаясь. – Адриан Блэкуотер, как же ты вырос! – Затем повернулся к юноше и сказал: – Благодарю, Бартоломью. И кстати, это все же была «Утренняя звезда», но белая, а не красная.