Коронованная любовью
Шрифт:
Все они были одеты в национальные костюмы — прелестный бархатный корсаж, юбка колоколом и вышитый передник, какие можно увидеть на Балканах повсеместно.
Когда Хиона вошла, они восторженно зашептались, что было куда красноречивее официальных приветствий.
— Вы так добры, что решили посетить меня, — сказала Хиона по-славонски.
Тут они дружно вскрикнули от радостного удивления, а одна, в которой Хиона узнала мать малыша, преподнесшего ей розу, сказала:
— Я же говорила,
— Всю дорогу сюда я его учила, — объяснила Хиона. — Но если я буду делать ошибки, вы должны извинить меня и помочь мне их исправить.
— Просто чудо, что мы понимаем ваше высочество, а вы понимаете нас! И мы никак не ждали, что английская принцесса будет так красива и так умна!
Хиона засмеялась и взяла букетики у детей, спрашивая, как их зовут и сколько им лет. Все они ей очень понравились.
Как она уже написала матери, девочки были прелестны, как ангелочки.
— А я не ждала, что вы все в Славонии так красивы! — сказала она. — Но в такой прекрасной стране и люди должны быть прекрасными.
— Вы тоже редкая красавица, ваше высочество, — сказала наиболее смелая. — Может, теперь, когда вы здесь, все пойдет по-другому.
— По-другому? — переспросила Хиона. — Но в чем? Наступило короткое молчание, а потом они заговорили наперебой:
— Никто о нас не думает, школы очень плохие, учителей не хватает. Наши дети, даже самые способные, не могут получить настоящее образование.
— Это никуда не годится! — воскликнула Хиона.
— Да, ваше высочество, но как ни протестуют некоторые члены нашего парламента, для народа не делается ничего!
Хиона не сказала того, чего хотела бы, зная, что это было бы ошибкой.
И принялась расспрашивать женщин о их жизни. Как она и предполагала, их мужья были простыми ремесленниками или рабочими, и только одна сказала, что ее муж служит мелким чиновником в каком-то министерстве.
И еще из их слов она поняла, что они очень бедны и особенно тяжело приходится городским жителям, ведь крестьяне хотя бы могли сами обеспечивать себя едой.
Ей так много хотелось сказать им! Но она знала, что необходимо соблюдать осторожность, а затем, опасаясь, что их могут прервать, она решила, что пора с ними попрощаться.
— Мне бы хотелось угостить детишек чем-нибудь, — сказала она.
И тут же, подчиняясь порыву, дернула сонетку. Дверь открылась мгновенно, и она заподозрила, что дежурные лакеи подслушивали за дверью.
— Принесите какое-нибудь печенье, пирожные или шоколад для детей, — распорядилась она. — Думаю, у главного повара что-нибудь найдется. А их ведь немного.
Она говорила по-немецки. Лакей поклонился и вышел.
— Умоляем, ваше высочество, не затрудняйтесь из-за нас, — сказала одна женщина. — Мы считали, что поступим очень дерзко, придя сюда. Мы никогда еще не бывали внутри дворца, но вы были так добры, что нам хотелось сказать вам, как мы восхищаемся вами.
— Я очень рада, что познакомилась с вами, — ответила Хиона. — И надеюсь, у меня будет много случаев поговорить с другими славонцами, как я говорила с вами.
По выражению их лиц она поняла, что они считают это очень маловероятным.
Тут, к счастью, и гораздо быстрее, чем она ожидала, вошел лакей с подносом затейливых пирожных, от которых дети пришли в восторг, да и их матери тоже.
Они быстро съели угощение, а затем, словно, как и Хиона, чувствуя, что им не стоит задерживаться, начали с ней прощаться.
Хиона хотела было пожать им руки, но, к ее смущению, они низко приседали перед ней, а потом становились на колени, чтобы поцеловать ей руку, а детишки следовали их примеру.
Их благодарность была просто трогательной, и Хиона, выйдя из дверей, чтобы помахать им на прощание, подумала, что в Дюрике она хотя бы приобрела нескольких друзей.
Когда она повернулась, чтобы пройти назад во дворец, перед ней вырос адъютант.
— Его величество желает поговорить с вами, ваше высочество.
— Где он? — спросила Хиона, и сердце у нее болезненно подпрыгнуло, точно у школьницы, которую поймали на запрещенной шалости.
— Его величество в своем личном кабинете, — ответил адъютант. — Разрешите, я провожу вас туда.
Хиона пошла следом за ним по нескончаемым коридорам в ту часть дворца, где, как она догадалась, находились личные апартаменты короля.
Комната, в которую она вошла, была большой, темной и настолько германской, что, казалось, ее перенесли сюда целиком с севера Европы.
Стены были обшиты массивными темными панелями, кресла и диван не выглядели особенно удобными и были обтянуты коричневой кожей. Внушительных размеров письменный стол был погребен под бумагами, а на стенах в черных резных рамах висели портреты, видимо, предков короля.
Король сменил парадный мундир, в котором выезжал утром, но все равно выглядел очень импозантно.
Когда Хиона вошла, он встал из-за письменного стола, глядя на нее.
Когда она подошла ближе и сделала реверанс, он сказал:
— Мне доложили, что вы без моего разрешения приняли каких-то женщин с их детьми, не имевших ни малейшего права обращаться к вам. Те, кто впустил их во дворец, просто лишились рассудка!
Голос его был таким яростным и свирепым, что Хиона даже не испугалась. Ей хотелось смеяться.