Короткие смешные рассказы о жизни 6

– Муж ты мне или не муж? – спросила Василина Петровна Симкина своего супруга, плюхнув на стол пакеты с покупками. Прямо перед самым его носом, поскольку Николай Львович мирно попивал в это время чаек на кухне, уткнувшись в газету.

– Ну, муж, – недовольно ответил муж, отпихивая пакеты подальше.

– А если муж, иди, наконец, и поговори по-мужски с этим козлом Балябиным.

– А чего мне с ним говорить? – искренне удивился Николай Львович. – Утром виделись, разговаривали уже.

– Да меня его собака постоянно облаивает! – заявила

Василина Петровна. – Вот и сейчас: иду из магазина, а Балябин выгуливает своего кабыздоха. Я ему сделала замечание, почему он ходит без совка и пакета, чтобы подбирать за своим шелудивым псом его «добро». А они меня облаяли.

– Оба? – снова удивился Николай Львович. – Выходит, крепко ты их обидела, раз даже Балябин залаял.

– Да ничего я такого им не говорила, а просто высказала законное требование о соблюдении гигиены во дворе, – возмущенно сказала Василина Петровна. – А они… А он… И уже не в первый раз. В общем, иди и разберись с ними. Или ты мне не муж?

Николай Петрович вздохнул и отложил газету.

– А что я ему скажу? – неуверенно спросил он, втыкая ноги в шлепанцы.

– Что он ему скажет?! А то и скажи, что у вас, мужиков, принято. Ну, там, типа: «Еще раз гавкнешь на мою жену, зубов не досчитаешься!» И пусть мне больше во дворе со своим поганым барбосом не попадается! Ну, иди уже, иди! Мужик ты или не мужик? Постой. На-ка вот, возьми на всякий случай скалку.

– Да я его голыми руками!.. – пообещал Николай Львович и отправился во двор, на разборки со своим соседом Балябиным и его болонкой. Нашел их, прогуливающихся у соседнего подъезда.

– А, привет, Николаша! – обрадовался Балябин, протягивая руку Николаю Львовичу. – А я уж думал, не выйдешь! Ну, что тебе подставлять – скулу, глаз? Или пинком ограничишься? Мне тут твоя сейчас таких наобещала, что мы с Пушком до сих пор дрожим со страху.

– Да брось ты, Виталик! Ну, чего не бывает по-соседски? – примирительно сказал Николай Львович. – Ты только это… Как-то помягче с моей женой, что ли. Все же женщина, как-никак.

– Женщина! Знаешь, как она меня тут понесла? – обидчиво сказал Балябин. – Не каждый мужик так сумеет! А все из-за чего? Ну, не уследил я, описал Пушок вон тот тополек, всего делов-то! А твоя как понесла нас! Ой, не любит она меня, Петрович. А за что – не пойму.

– А, да ну ее, – поморщился Николай Львович. – У меня вот пара стольников есть…

– И у меня кое-что за подкладку завалилось, – обрадованно заявил Балябин.

– Ну, так чего же мы стоим? Пошли вон в «Загляни», пропустим на мировую по кружке-другой пивка!

Через пару часов соседи возвращались домой в обнимку, громко распевая «Мой маленький плот», а впереди них весело бежал Пушок, методично описывая каждое попадающееся ему дерево, как будто это не его хозяин, а он выдул три литра пива.

Так и хочется закончить рассказ вот на этой мажорной ноте. Да не тут-то было. Пока Николай Львович и Балябин пили мировую, хотя они-то как раз и не ссорились, Василина Петровна, выждав с полчаса, заподозрила неладное и поднялась на третий этаж, где жили Балябины. Она позвонила, дверь открыла Наталья Балябина.

– Мой у вас? Пьют уже, козлы? – отрывисто спросила Василина Петровна, стараясь заглянуть за спину Натальи.

– Может быть, твой и козел, а у меня нормальный мужик, – тут же взвилась Наталья, характер которой мало чем уступал нраву непрошеной гостьи. – И у меня тут не распивочная!

– Кто козел? Мой Николай? Да я тебе за него все шары твои бесстыжие выцарапаю! – вскинула перед собой растопыренные пальцы с закорючками длинных острых ногтей Василина Петровна. – Знаю, знаю, как ты ему глазки строишь! Мало тебе своего алкаша, так ты еще на чужих мужей заглядываешься!

– Я заглядываюсь? Да на кой он мне сдался, рохля твой!

– Ах, ты так!

И Василина Петровна вцепилась в волосы Натальи, а та, взвизгнув, впилась ей зубами в плечо. Даже появление мужей не остановило эту жестокую битву. Тут же протрезвев, Николай Львович и Виталий Балябин с огромным трудом растащили своих жен. Хотя и сами при этом понесли потери: Василина Петровна сокрушительным ударом локтя выбила два передних зуба Балябину, а Наталья Балябина маленьким и остреньким кулачком засадила под глаз Николаю Львовичу, в результате чего тот обзавелся нехилым разноцветным фингалом.

Лишь Пушку, из-за которого, собственно, затеялся весь сыр-бор, было весело в этой нешуточной кутерьме, и он, заливисто лая, хватал зубами по очереди за ноги всех участников соседской потасовки…

Мирились затем первый день у Балябиных, второй – у Симкиных. И собак теперь выводят гулять все вместе. Потому что Симкина тоже обзавелась песиком, только не болонкой, а пекинесом. Как истинная женщина, Василиса Петровна не хочет быть похожей на кого-либо. Даже собакой…

Помимо желания совершить кругосветное путешествие и стать археологом я с детства мечтала жить в саду. С собственным садом как-то по жизни не задалось, но цветы на подоконниках у меня были всегда. Правда, с переменным успехом, но все-же присутствовали. Вплоть до капитального ремонта в прошлом году.

Не все цветы дожили до его окончания. Примерно девяносто процентов, как бы это сказать помягче, свернули свою деятельность на территории моей квартиры. И, выпустив последний глоток кислорода, упокоились под толстым слоем штукатурки.

Цветов не стало, но мечта осталась. И после того, как был вымыт пол в последний, трехсотпятидесятый раз после квартирного Апокалипсиса, я кинула клич по родственникам и друзьям с призывом нести мне растения. Пол и способность размножаться значения не имели по очень простой причине: я в теме цветоводства – любитель, а не профессионал. Ну, то есть я знаю, какой стороной тыкать растением в горшок, чтобы нежный цветочек не загнулся на следующий день. Ну и поливать знаю как. Из лейки. А вот все эти латинские названия – упаси меня господь. Денежное дерево, мужское счастье, женское счастье, кактус и плющ я еще могу отличить, но скажи мне их названия на вымершем языке – не пойму и опечалюсь. Нет, конечно, я учила латынь в университете, но помню только «in vino veritas», «memento mori» [1] и «Gitler kaput». А, нет, это не оттуда. Ну, вы поняли.