Корпорация счастья. История российского рейва
Шрифт:
— Тетя! Иди спа-ать!!! — очень громко закричал появившийся в другом конце коридора Адриан.
При этом окрике тетя расплылась в еще большей улыбке и, молитвенно сложив руки на груди, блаженно взглянула на Адриана, приближающегося к ней с сигаретой в зубах.
— Все-все. Иду-иду, — пропела она, окидывая гостей Адриана прощальным взглядом.
— Давай-давай, — на той же семейной ноте допел куплет Адриан. — Пора-пора!
Адриан увлек друзей за собой и вывел их в огромный двусветный зал. Изнутри помещение оказалось гораздо более внушительным, нежели представлялось снаружи. Гигантская стеклянная стена открывала прекрасный вид на парк, внутрь вливались потоки мягкого вечернего света, объем казался воздушным и легким.
Множество маленьких светильников высвечивали уютные уголки, на диванах сидели компании, играла музыка, и в пространстве стоял гул голосов. Стены мастерской были украшены бесчисленными листами графики и картинами, а на деревянных помостах в центре зала высились несколько гипсовых скульптур.
— Ну что? — радостно воскликнул успевший уже изрядно захмелеть Адриан. — Проходите туда, сюда. Куда хотите. Выпивка на столе, располагайтесь.
— Адриан! Ну где же ты? Мы соскучились. Ты почему нас оставил? — капризным голосом стала отчитывать его Ира Пудель, одна из певуний группы «Колибри».
При звуке этого голоса Адриан оцепенел, а Пудель приблизилась к нему с бокалом в руке.
— Привет, мальчики, — пропела она, близоруко щурясь на новых гостей.
В Иру Адриан был влюблен без памяти. Он был готов всегда и везде исполнять любые ее капризы, он был бессилен перед своим чувством, но то, как она относилась к нему на людях, давало основания думать, что она лишь позволяет ему себя любить. На этом вечере она была королевой бала. Достаточно миловидная и самовлюбленная, она доводила ревнивого Адриана до умопомешательства, постоянно кокетничая с молодыми людьми и смущая их своей фривольностью. Однажды не избежал этой участи и Андрей. На одной из первых вечеринок в кругу друзей Пудель прижала робкого юношу взглядом и стала лукаво допытываться:
— Ты ведь Андрей, Лешин брат? Да?
— Нет! — более резко, чем следовало бы, ответил ей Андрей, всегда раздражавшийся, когда его идентифицировали только как Лешиного брата.
— А кто же ты? Коля? — издевательски засмеялась тогда Пудель, уничтожая этим смехом уже не интересного ей молодого человека.
Они остались крайне недовольны друг другом, и сейчас, по прошествии года, заприметив Андрея в числе новоприбывших, Ира не удержалась от ехидной шпильки:
— Коля, здравствуй! — громко воскликнула она с вызывающей улыбкой.
Все недоуменно переглянулись, но Андрей давно подсушил влагу излишней обидчивости:
— Привет, Фрося! — бросил он кудрявой.
Тонкий барометр Адриановой души почувствовал дуэльное настроение этих странных приветствий. Резко обернувшись, он смерил Андрея подозрительным взглядом, но тот только пожал плечами, и уже через миг всех разнесло в разные стороны.
На вечеринку к Адриану собралось достаточно разношерстное общество. Большую часть гостей Андрей знал или ранее где-то видел, но были и совершенно неизвестные люди. Самую большую компанию составляли друзья и окружение «Колибри», резвившиеся под музыку и вино. Более правильно было бы сказать, что ими являлись все присутствующие, но все же попадались и гости, державшиеся особняком.
Цветастая рубашка Адриана мелькала в помещении ярким пятном. Он по-хозяйски обходил всех собравшихся, шутил и постоянно что-то пил. Давно начав этот приятный процесс, к разгару веселья Адриан был уже довольно сильно пьян. Все знали его любовь к алкоголю, доходящую иногда до валяния на лестницах, но на собственной вечеринке он пока еще стоял на ногах, хотя уже обнимался со всеми и громко хохотал.
По прошествии какого-то времени Андрей, Марат и Длинный, осмотревшись, очутились возле стола с напитками и завладели бутылкой шампанского. Длинный снял фольгу, ловко раскрутил проволочный корсет, и бутылка громко выстрелила. Разметав мелкие безделушки, пробка опрокинула
— Неплохо получилось, — с удовольствием отметил Длинный.
— Хорошо еще, что ничего не разбил, — резонно заметил Марат, указывая на десятки мелких бюстиков, выставленных на деревянных полках.
— О! А вон и твой брат! — воскликнул Длинный, указывая пальцем в дальний угол мастерской. Андрей присмотрелся и действительно увидел брата, сидевшего на диване в компании друзей.
— С кем это он? Ага, Настя Смирнова, Егельский, Пивоварова, Раненая. Чего делают? Курят, — закончил наблюдения Длинный. — Так. Берите бутылку, пошли.
Присоединившись к обнаруженной компании, все учтиво поздоровались с дамами и образовали новый, расширенный кружок, в котором постоянно позванивали колокольчики женского смеха. Длинный — известный шутник и балагур — сыпал смешными историями, на что милое девичье общество, распалившись от вина и полутьмы, отвечало доверчивым смехом. Из этого веселого круга постоянно кто-то выходил, но его место тут же занимали новые любопытствующие и желающие поучаствовать в острословии.
Комфортно устроившись в кресле, Андрей следил за прерывистой нитью общей беседы и, подливая себе из разных бутылок, молча пил. Прислушиваясь к болтовне, он принялся разглядывать трех девушек, сидевших на диване, пытаясь уразуметь, какая из них нравится ему больше. Светловолосую красавицу Настю Смирнову он знал прекрасно. Милая и обаятельная, она в любых обстоятельствах всегда и всем очаровательно улыбалась, умела поддержать любую беседу и была подчас довольно остроумна. Она дружила с Денисом Егельским, и эта красивая пара часто бывала на Фонтанке. В центре сидела шумная, вечно хохочущая хрипловатым смехом Наташа Пивоварова. Близкие и друзья рок-н-ролльной юности звали ее Наташа Уличная. С ней Андрей был знаком меньше, хотя довольно часто видел ее на всяких увеселениях. Ему очень нравился чистый и живой темперамент этой хрупкой женщины. Наташа была певицей, и все в ее жизни и характере ближайших друзей было этим пропитано. Третья красавица была ему вовсе неизвестна. Длинный назвал ее Раненой, но что это значило, было неясно. Черноволосая, миниатюрная, с изящными руками, она немного напоминала девочку-подростка. Лоб до самых бровей прикрывала челка, а из-под бровей смотрели большие карие глаза, в которых порея огонек живого любопытства. Улыбаясь, она показывала красивые маленькие зубы, и ее щеки премило округлялись. Она больше молчала, но когда говорила или смеялась, делала это приятным грудным голосом. Почувствовав, что ее разглядывает незнакомый молодей человек, девушка повернулась к Андрею и улыбнулась.
В разгар веселья среди танцующей молодежи неожиданно появилась блаженная тетушка Адриана. При ее появлении разговоры сразу стихли, она вышла на самое видное место и, неодобрительно раскачивая головой, затараторила:
— Мальчики, девочки, мальчики, девочки, ух, накурили, да и спать пора, спать пора. Это зачем же такая позднотища, спать пора, мальчики, девочки...
Через минуту из-за ее спины яркой молнией выскочил Адриан в своей тропиканской рубашке. Нежно приобняв тетушку за плечи и с трудом выговаривая слова, он стал громко ее программировать:
— Тетя! Иди спать! Тетя! Иди спать! С-спать!
Загипнотизированная этими звуками тетушка еще немного покачала головой, после чего послушно дала увести себя в апартаменты. Победно выстрелила пробка шампанского, музыку опять включили на полную громкость, и шумные разговоры с прожилками радостного смеха возобновились. Вскоре Адриан вернулся и красноречивым жестом дал понять, что никто и ничто не помешает разрастающемуся веселью. Несколько человек стали танцевать под надрывающийся магнитофон, остальные продолжили выпивать и пускать клубы табачного дыма.