Корпорация снов
Шрифт:
Все, что я могу сделать для аполинезийца, так это найти виновника его несчастий. Я пройду цикл снов "семейная идиллия", стерплю все ужасы, но узнаю имя преступника. Дакар вернет свое прежнее место и положение в корпорации. Он сможет быстрее выплатить долг отцу Терры и обрести свободу выбора своей избранницы.
Я начала скучать по Дакару уже сейчас, когда он еще был моим. Я гладила его широкие плечи, стараясь запечатлеть их в своей памяти. Все сложилось так неправильно. Так нечестно. Но что есть, то есть.
— Почему ты плачешь? —
— От избытка чувств, — отчасти я не соврала. — Не обращай внимания.
Я снова притянула его к себе. Наши губы слились, как будто и не было перерыва. Мои руки вытащили рубашку из его брюк и скользнули под тонкую ткань. Кожа под моими пальчиками была гладкой и теплой, было так приятно скользить по ней. Жар, исходящий от тела аполинезийца заставлял меня плавиться.
Я расстегнула рубашку Дакара до середины, после чего он прижал мою руку к своей груди и спросил:
— Что ты делаешь?
— Расстегиваю твою рубашку.
— Это я вижу, — усмехнулся он. — Я спрашиваю, что ты делаешь?
— М-м. Дверь заперта? — я метнула вороватый взгляд на дверную ручку.
— Я нажал на кнопку блокировки под столом, как только ты вошла, — удивил меня бывший наставник.
— Отлично, — ответила я, решительно стянув с себя одежду.
Дакар смотрел на меня, мягко говоря, ошарашено. А я хотела, чтобы у меня было хотя бы одно воспоминание о нашей близости. То, что было в архиве… то была какая-то животная страсть, влечение. Не более. Но сейчас между нами чувства. И это меняет дело. Сейчас я хотела любить его каждой клеточкой своего тела. Я должна была взять что-то из этой, без пяти минут прошлой жизни, в новую. Если бы могла, я бы забрала Дакара. Но это невозможно. Самое большее, что я могу себе позволить это воспоминание.
ГЛАВА 18. Из объятий любимого в плен кошмара
За пределами кабинета сейчас ничего не существовало. Были только мы. Я должна попрощаться с любимым, найти преступника и уехать. Сердце разрывалось на части, я пыталась запомнить каждую черточку лица аполинезийца, каждый изгиб его тела, этот пленящий запах, присущий только ему.
— Ты странно себя ведешь, — констатировал бывший наставник, глядя на меня в одном нижнем белье.
— Ты не хочешь? — от волнения у меня сдавило где-то в груди и пересохло в горле.
— Хочу, конечно, но торопиться не стоит. У меня на тебя планы.
От досады я больно закусила губу и опустила глаза вниз.
— Все нормально? Ты выглядишь как-то… — Дакар начал допытываться, а я испугалась.
— Просто волнуюсь, — ответила я, спуская бретельки лифа. В кабинете горел свет, и это немного смущало. Но так как это наш первый и последний раз, то свет или темнота, не имеет значения. Так даже лучше, я буду помнить больше деталей.
Подозрительный взгляд аполинезийца сменился на мучительный, а затем и вовсе какой-то хищный, когда он смотрел
И вот, когда я уже готова была передумать и прикрыться одеждой, Дакар приблизился. Он не прикасался, но от его кожи шел ощутимый жар. В глазах аполинезийца полыхал огонь. Бывший наставник взял мое лицо обеими руками и впился в губы, его язык ворвался в рот. От напора я чуть не задохнулась, но с этой всепоглощающей страстью я забыла про стеснение. Было так приятно чувствовать обнаженной грудью чуть грубоватую ткань рубашки мужчины. Каждое соприкосновение именно с ним вызывало у меня трепет и возбуждение.
Я торопливо целовала Дакара, гладила его горячую кожу дрожащими руками. По щекам катились неконтролируемые слезы. Аполинезиец провел дорожку поцелуев вниз и остановился на груди. Властно сжав округлости, он прикусил правый сосок, а потом вобрал его в рот. Из моего горла вырвался стон, я непроизвольно выгнулась. Дакар провел горячим языком по ложбинке между округлостей, и мои ноги сильнее сжали торс мужчины. Соски тут же заныли, требуя продолжения ласк. Они уже набухли от возбуждения, и каждое прикосновение воспринималось как буря.
Дакар, кажется, наслаждался процессом и не торопился. Он пытал меня своими властными губами. Но во мне все больше росло нетерпение. Внизу живота уже вовсю полыхало пламя. Мне хотелось ощутить его в себе. Почему же он медлит? Я потянула Дакара на себя, одновременно заваливаясь в бок на диван. Я в полной мере ощутила вес аполинезийца на себе, хотя он и склонялся надо мной на локтях. Обвив его торс ногами, я вырвала из мужчины глухое рычание. Дакар прижался ко мне тазом, прикусив при этом нежную кожу шеи.
Во мне все пело и радовалось. Сердце бешено стучало в груди.
Шумно выдохнув в мои волосы, Дакар нехотя поднялся, оставив меня одну на диване. Я вопросительно посмотрела на него. В чем дело?
— У меня на тебя планы, — коротко ответил аполинезиец.
Он подошел к столу, тряхнул головой и стал застегивать рубашку. Не оборачиваясь, Дакар произнес:
— Оденься, пожалуйста, мне и так тяжело сдерживаться.
— Но почему? — не скрывая обиды, выпалила я, уже прикрывая руками грудь.
— Я уже сказал, — сквозь зубы процедил аполинезиец.
Раздался сигнал древнего коммуникатора на столе бывшего наставника. Дакар торопливо нажал на кнопку соединения. Я начала торопливо одеваться. Чувствовала я себя ужасно. Мне было и обидно и стыдно.
— Плодотворного дня, Эль Дакар. У меня сообщение для Ла Фии. Президент просит вернуться ее на свое рабочее место, — вежливо отчеканил электронный голос.
— Откуда вам известно, что она у меня? — поразился аполинезиец. А я заметила, как линия его плеч напряглась, каменея.