Корпоратка. Искушения Мередит Стаут
Шрифт:
Александрию кинули на заднее сиденье мустанга, с ней села Мередит. Кэсс за рулем, Джеймс на ружье.
— Куда едем, кароч?
— Ко мне нельзя, — сказала Мередит. — Не хочу сплетен о том, что домой к директору Стаут голую Даллас заносили.
— Могу предложить свою квартиру, — сказал Джеймс.
Кэсс посмеялась.
— И че ты с ней делать там будешь, ежже? Нихуя ты мент-плохиш, детектив! Я-то думала, ты джентльмен.
— Кэсс! — Мередит оборвала ее. — Без обид, но в твоей конуре ее точно положить некуда! Разве что, блядь, в холодильник. Едем к Джимми.
Время близилось к полуночи. В ушах еще звенели отголоски говнарских гитарных запилов. Мередит подбадривала пускающую слюни Александрию шлепками по щекам: не расстраивайся.
Кэсс затормозила на стоянке у Десятки, Александрию вытащили из машины, Джеймс взял ее на руки и понес. Здесь голая девка привлекала больше внимания. Но это и хорошо, думала Мередит. Так будет меньше внимания ко мне.
На лифте быстро добрались до нужного этажа и вошли в квартиру Джеймса.
Как и с ним самим, с его обиталищем произошли удивительные перемены. Было прибрано, все опрятно, бутылки и весь прочий мусор исчезли.
Джеймс уложил голую Александрию на диван. На тот самый диван, где однажды очнулась Мередит. Накрыл одеялом.
Втроем они стояли над ней и смотрели.
— Вот уж не думала, что мне придется ее спасать, — сказала Мередит. — Ведь я сама ее убить хочу. Ух, с каким бы удовольствием я бы ее сейчас придушила.
— Не будь такой кровожадной.
— Вот она-то как раз крови у меня попила. Разве не будет справедливо расплатиться?!
— Пойдем, напарница. Тебе надо расслабиться. Отпустить из головы нехорошие мысли.
Джеймс пригласил их с Кэсс присаживаться на диваны за журнальным столиком. Принес бутылку и стаканы, разлил абсент. Предложил ликер, чтобы разбавить, но все отказались.
— За нас, черт возьми, — сказала Мередит, подняв стакан. — Отлично сработали! Я, откровенно говоря, не надеялась, что нам удастся вытащить эту клушу живьем.
Она выпила до дна, поставила стакан. Кэсс рядом с ней тоже опрокинула в себя выпивку. Эта рослая баба сидела как привыкла, растопырив коленки. Мередит толкнула ее в колено:
— Ну-ка сядь как леди! Что ты растопырилась? Ты в юбке!
— Хорошо-хорошо, ежже, — буркнула Кэсс, и сложила колени набок. — Чтобы все понимали, это было не моей идеей вот так вырядиться на дело.
Мередит подтолкнула по столу свой стакан за добавкой.
— Ебаные индейцы. Ненавижу все эти нацменшинства. Они хотят нас убить просто за то, что мы есть!
— О, да! — Кэсс оживилась. — Расскажите, что там у вас с ними случилось?
— Ты могла бы увидеть все сама, если бы хоть немного пошевеливалась!
— Ладно-ладно, поняла, пойду поставлю себе импланты на телепортацию. А, ну да, таких же нет, ежже.
— А ты, Джимми, что скажешь? Ты же вроде пить бросил?
— Завязка — это для слабаков. Все равно ведь развяжешься. Настоящий триумф воли — это пить в меру.
— А, ну понятно. Мера эта, как я понимаю, ведро. Ну, поехали!
Все подняли стаканы и проглотили зеленый абсент.
Кэсс потянулась снимать туфли:
— От ног ничего не осталось, ежже, как станком сточило, пока скакала по стадиону этому.
Мередит глянула в ее сторону неодобрительно, но последовала примеру: сняла туфли и отложила в сторону.
В окно светила огромная полная луна. В широтах Найт-Сити такое было не редкостью. Ночь была очень ясной, ни облака на небе.
Я в безопасности — сказала себе Мередит и наконец расслабилась. Раскинула руки на спинке дивана и прикрыла глаза.
— Че, маам, уже развезло?
— Не надейся! Просто впервые за долгое время чувствую себя отлично. Люблю, когда операции проходят как по маслу. Джимми, наливай.
Они выпили по третьей. Мередит закурила, и Джеймс с ней. События на стадионе уже казались веселой авантюрой, а не смертельно опасной миссией.
— Эта телка, ежже, умеет оттянуться. Нихуя себе, аж троих ниггеров объездила.
Кэсс хохотнула своим глупым ирландским хохотом. Мередит пренебрежительно взмахнула рукой:
— Это у нее от идеологии. Эти комми только и мечтают, чтобы их черножопые отымели. Что бабы, что мужики. Все пидорство, я вам скажу, идет от них. Пидорство и все прочие девиации. Все эти жиробубели, блядь, которые убеждены в том, что их ожирение — это не болезнь, а божественный дар. Все эти уроды, фрики, дегенераты — все это расходится с подачи комми. Вообще, тут не до конца понятно, что курица, а что яйцо… Может, наоборот, этот социализм дегенераты и изобрели, чтобы оправдывать свое уродство?
— Вы что, леди, расистки? — поинтересовался Джеймс.
— А ты нет, что ли? — бросила ему Кэсс и снова хохотнула. — Ты ж легавый. По тебе сразу видно, что ты негритосов коленом душил!
— Дело не во мне, а в криминальной статистике, — скромно ответил Джеймс. — Но ладно. Принимайте в клуб.
Снова выпили. Кэсс крякнула и раскинулась на диване, закинув ногу на ногу. Мередит бросила на нее косой взгляд:
— А ты не забыла, что ты за рулем? Сидит тут, бухает!
— Ирландец, который напился в стельку и не смог довезти босса до дома, не может звать себя ирландцем! Эх, блин, черт возьми, маам. С вами не соскучишься. Одно задание охренительнее другого. Когда я устраивалась на работу, ежже, я и представить себе не могла, что надо будет голых телок по помойкам разыскивать.
— Да я тоже как-то иначе себе представляла работу директора.
— А ты, детектив, че скажешь?
— Если ты о полицейской работе, то да, я считал, что нужно будет ловить преступников и сажать их в тюрьму, а не вытаскивать оттуда и сотрудничать с ними.
— Ну и ну, — протянула Мередит с ухмылкой, — трое обманутых жизнью разбойников сидят и горюют о своей трагичной судьбе. Ладно, Джимми, не будем злоупотреблять твоим гостеприимством.
Мередит потянулась за туфлями.
— А может, еще посидим? — спросила Кэссиди с надеждой.