Корпоратка. Искушения Мередит Стаут
Шрифт:
Ниггер явно был «крутой», сидел на козырном месте на последнем ряду, учебе предпочитал бухать пиво и стоять на углу, да и в класс-то пришел небось просто отметиться. Мередит видела тень растерянности в его глазах, о да, она умела быть грозной. Но дать заднюю сосунок уже не мог — не по пацански.
— Не, а чо, епта, эта белая сучка получает работу, а я — нихуя! Это чо, расизм чтоле епта?! Ты чо, расистка, сучка?
— Это не потому что я расистка, — спокойной объяснила Мередит, — а потому что у тебя хреновые оценки по математике. Понял теперь? Мерзкий. Грязный. Н И Г Г Е Р.
Последние слова Мередит произнесла медленно, с придыханием, глядя ему прямо в глаза.
— Ебаааать!
— Чо за дерьмо!
— Э, епта!
Черная часть класса взорвалась негодованием. Мередит не совсем понимала, куда она ведет ситуацию, скорее, просто импровизировала. Она уже тоже слишком завелась, чтобы отступить.
— Заткнулись! Завалили свои ебальники и сели на места. Неграм слова не давали!
Большую часть свирепыми криками удалось вернуть на задницы, но тот дерзкий ниггер, Ламмар, все еще стоял.
— Знаешь чо, сучка… Ща Ламмар тебя на полу разложит! Твоя белая расистская пизда будет отъебана моим черным хуем! Да, ты у меня будешь хуй сосать!
За несколько мгновений до того, как все случилось, Мередит уже поняла, что буйный пацан сейчас перейдет финальную границу. Он выдернул из кармана руку, в которой был пистолет, и по-ниггерски, высоко задирая плечо, направил на Мередит. В тот же миг грохнул выстрел, и его голова дернулась назад, а стену за его спиной обрызгало веселым рисунком из крови и мозга.
В руках Кэсс дымился пистолет. Она все еще целилась, искала другие угрозы, защищая начальницу.
Класс взвизгнул, все нагнулись, закрывая головы руками.
Ну теперь-то уж сдавать назад было бы совсем глупо.
— На пол все! Подняли жопы со стульев и на пол легли!
Мередит сама хватала и не церемонясь бросала на пол напуганных учеников. Кэсс и ее штурмовики занимались тем же.
— Обыскать всех! У кого найдете ствол или еще какой говняк — отпиздить и переломать нахуй пальцы! Вы, блядь, заигрались в гангстеров. Это школа, нахуй! Сюда приходят учиться, а не хуйней страдать!
Мередит сама обыскивала одного из учеников. Он показался ей правильным клиентом, и чутье ее не подвело. Сидя на нем сверху, растопырив колени, и не обращая внимания на то, что юбка задралась до ушей и видны резинки чулок и даже трусы, она крутила его по-ментовски, как в старые добрые времена в Оперативном.
— Нихуя ты крутой мужичелло! Тоже, значит, со стволом в школу ходишь? Щас я тебе его в жопу запихаю! Снимай штаны, щас я тебе покажу, куда змея заползает! Щас, блядь, я тебя йогуртом накачаю! Щас я тебе покажу, в какой кобуре ты будешь этот ствол таскать! Я тебе воровской карман распочухаю!
Все это время учительница стояла в уголке и с ужасом взирала на происходящее, не произнося ни слова. Рядом с ней стояла с таким же бледным лицом Рози.
— Миссис Саммерс, — сказала Мередит спокойным голосом. — Звоните мусорам.
Мусора подъехали через пятнадцать минут, класс был полностью зачищен, стонали отмудоханные воннаби гангстеры. Добычей Мередит стали два пистолета и четыре ножа. Покойный «десятиметровый» Ламмар лежал на месте, его не трогали. Мередит знала, что менты такое не любят, у них это называется «манипуляция», то есть изменение картины места преступления.
Мередит, подтянув юбку, села на корточки рядом с трупом.
— Ну что, прострелили тебе чайник? А вот если бы учился, может и в корпу бы устроился. Меньше надо было фантазировать о белых пездах. А я, получается, санитар города. Минус один черный насильник.
Менты все сфотографировали, составили протокол. Дело, похоже, досталось детективу Бэнкс, толстой, матерой негритянке.
— Мисс Стаут, у полиции больше нет вопросов к вам. Дело с большой вероятностью будет квалифицировано как самооборона. Я хотела бы только прояснить один момент. Показания учеников сходятся. Они сообщают, что вы провоцировали убитого Ламмара Дэвиса. Якобы вы позволяли себе, и неоднократно, расистские высказывания.
— Да ладно вам, детектив, это все ерунда. Может кто-то что-то ляпнул в запарке, вы же видели запись с камеры. Ситуация была жесткая.
— Вот только видеозапись без звука. Я так полагаю, ваш лед удалил аудиодорожку.
— Там ничего действительно важного, я вас уверяю. Лед я использую всегда во время переговоров и встреч, это корпоративное правило. В беседе могут обсуждаться вопросы, имеющие существенное значение для дел компании.
— Какие, например?
— Финансовая информация. Цены, договоры, планы. Все это является корпоративной тайной, конкуренты могут нанести нам ущерб, если эти сведения попадут к ним.
— И какие из этих тайн вы могли бы обсуждать со школьниками?
— Разумеется, это секретная информация, детектив. Но давайте не будем делать из этого проблему. Это всего лишь процедура. Вы на работе, я на работе, все мы выполняем правила.
— Но вы ведь высказывались расистски и раньше, мисс Стаут.
— Это все вопрос трактовки. Люди видят только то, что хотят видеть. Обвинить можно кого угодно и за что угодно, и сделать это правдой через медиа. На самом деле, я не совсем понимаю, почему мы это обсуждаем. Ведь, даже имей место определенные грубости, это не полицейское дело. За такое нет уголовного или административного наказания.
— Да, но некоторые обстоятельства в разном свете могут быть трактованы совершенно по-разному.
Мередит видела, что она очень не нравится детективу Бэнкс. Эта негритянка смотрела на нее с хорошо замаскированной ненавистью. Благодаря чему Мередит убеждалась в который раз, что это не белые — расисты. Это все остальные. Они нам завидуют.
Однако в разговоре с полицией Мередит вела себя очень мило. Она знала границы, особенно теперь, когда она — директор по взаимодействию с органами государственной власти.