Корректировка 2.0

Ледов Вадим

– И не моего? – поинтересовался я.

– И не твоего, – буркнула она, но тут же смягчилась. – Извини, так было надо.

Я не стал спрашивать: кому было надо? Захочет, сама расскажет. Власти над собой Ева не признавала.

Она щелкнула перламутровым ногтем по портрету.

– Как ты её страстно изобразил, – хихикнула, – влюбился, что ли? Что у тебя с ней было?

– Так, поцеловались разок…

–

Хотела бы призвать тебя к осторожности, но это бесполезно – они умеют быть неотразимыми.

– Кто они, полагаю, спрашивать бесполезно?

Ева развела руками.

– Поверь, если не встроен в их систему, этого лучше не знать. Но есть и хорошие новости – охота за тобой, по-видимому, прекратится. И условно хорошие – она показала на портрет, – конкретно эту, я кажется узнала. Здесь она, конечно, совсем юная… Мира?

– Мира, – удивленно подтвердил я, наливая коньяк и намазывая бутерброд икрой (сильно хотелось есть). С вашего позволения, я закушу? Присоединяйся, если что.

– Вздорная особа, – Ева проигнорировала мое предложение, – но хотя бы не полная сука. Мы встречались в две тысячи пятом.

– Ого! – я выпил и закусил. – Она была пенсионеркой?

– Нет, они долго живут. Выглядела лет на двадцать пять. А сейчас?

– На шестнадцать-семнадцать. А на самом деле сколько?

– Сам прикинь, – усмехнулась фея. – Думаю, сильно побольше.

Глава 8

По мере того, как я шел по бульвару, меня наполняло какое-то удивительно ощущение, необъяснимая радость. Прямо хотелось заорать от радости. Теряясь в догадках, я подошел к перилам и глянул вниз на темную воду, расцвеченную радужными нефтяными пятнами. На волнах качались окурки, стаканчики от мороженого и какая-то хрень похожая на какашки. Казалось бы, чему тут радоваться?

Я перевел взгляд на бухту, на силуэты стоявших на рейде кораблей, уже подсвеченных огнями. Неподалеку оживленно переговаривались парень с девушкой, по виду русские. Молодой человек, что-то шепнул ей на ухо, и она негромко рассмеялась. В этот момент я понял, отчего так светло у меня на душе. На бульваре витала аура предчувствия любви, юношеские, радужные представления о грядущей жизни, неутраченные иллюзии, смелые надежды – все это, как в котле, бурлило в душах моего поколения. Все это было разлито в воздухе и навечно осталось

в нем.

Я вздохнул всей грудью отдающего нефтью воздуха, зажмурился покрутил головой и прислонился к парапету. Мимо шла какая-то старушка с сумочкой, остановилась.

– Молодой человек, вам плохо?

– Мне хорошо, мать, – сказал я ей искренне.

* * *

Лейла, выскользнула из служебной «волги» отца, и я сразу понял, что всё серьезно. Она была одета, как на дипломатический прием, в черный элегантный брючный костюм. На высоких каблучках, тщательно накрашена, волосы собраны в пучок, отчего она сразу стала казаться старше.

Угрюмый детина на водительском месте неприязненно зыркнул на меня и припарковал «волгу» в десяти метрах выше, на свободной площадке. Сам остался в машине.

Я сразу понял – пригласить девушку в номер никак не выйдет.

Она приблизилась и наклонившись, быстро шепнула:

– Это Мамед, папин шофер. Извини, по-другому никак не отпускали.

Я вручил её чайную розу и получил в ответ очаровательную улыбку. Аккуратно взял под локоток и увлек в недра отеля.

Восточный зал – легендарный ресторан старого Интуриста, был всегда полон, но мне как уважаемому постояльцу отеля, место в нем было гарантировано. Да и Лейлу знали, должно быть папочка был тут завсегдатаем.

Швейцар угодливо распахнул двери, а как только мы вошли в ресторан, к нам поспешил метрдотель. Я бы даже сказал – покатился. Он был невероятно толст. Как шарик дурацкий. Все звали его Иван Иваныч, хотя на русского он был ни разу не похож.

– Здравствуйте, Лейла Аббасовна! Здравствуйте, Григорий… – он сделал паузу, в течении которой решил, что я обойдусь и без отчества. – Извольте, за ваш столик! – усадил нас с краю, возле огромного зеркала. – сегодня у нас музыка, играет лучший в Баку оркестр!

Я огляделся. Интерьеры зала щедро покрыты позолотой. Кругом богатая лепнина. Кадки с экзотическими растениями. Отовсюду прет пошлая восточная роскошь.

– Слушай, – сказала мне Лола, – я есть-то не хочу.

Я усмехнулся, потому что перед свиданием, от скуки умудрился сожрать большую часть той закуски и теперь мысль о еде вызывала лишь досаду. Но не сидеть же за пустым столиком. И я сказал угодливо глядящему на нас официанту:

Конец ознакомительного фрагмента.