Корректировщик
Шрифт:
Нас тянет в яму, и я оказываюсь чуть выше водительского сиденья. Оба висим вверх тормашками и не можем пошевелиться. Выхода нет — я бью «цифрокором» на астральном плане, и беспилотник теряет управление. Чакру в диагональ — и коптер разваливается на части, не успев достичь кромки леса.
А теперь пора выбираться.
Ума не приложу, почему помощник экспедитора не сковал меня наручниками или не применил блокирующий взвесь артефакт. Вероятно, решил, что я не буду дергаться. Или был уверен в собственных силах.
Подхватив рюкзак, я врубил «раскладку».
— Назад! — рявкнул Тьма.
И что ты сделаешь, дружок?
Я переместил себя наружу прямо сквозь пассажирскую дверь. И тут же ушел в короткий бросок к полотну магистрали. За моей спиной Василий пытался высвободиться из объятий ремня безопасности, но ему мешала раскрывшаяся подушка.
Два броска по прямой.
В один миг я разорвал дистанцию на двести метров. Вдел руки в наплечные лямки рюкзака и побежал. Вот они, утренние тренировки в кампусе. Посмотрим, на что способно это хлипкое азиатское тельце в критической ситуации.
Марш-бросок на два километра.
Через туман и глухую алтайскую ночь. С двух сторон высятся стены деревьев. Звезд не видно, небо затянуто тучами. Изредка по шоссе проносятся темные силуэты с горящими зрачками фар.
Убедившись, что нет погони, я сбавляю темп. Минут через десять меня догоняет микроавтобус с табличкой: «пос. Лесной — Черничное». Маршрутка! Вот кто бы подумал, а?
Исступленно машу рукой, и маршрутка тормозит.
Секция с табличкой сдвигается назад. Влезаю в тускло освещенный салон, возвращаю дверь на законное место и устало плюхаюсь в свободное кресло. В маршрутке сидит человек пять крепостных и разночинцев, все дружно пялятся на меня.
Так, надо заплатить за проезд.
И куда я еду?
Из памяти выплывает название деревушки с железнодорожной станцией.
Березовка.
— Сколько? — спрашиваю у водилы, когда микроавтобус трогается с места.
— Пятьдесят копеек.
Протягиваю рубль, получаю сдачу.
— А через Березовку проезжаем?
Водитель кивает.
— Мне там выходить.
— Добро.
Голос у шофера грубый, прокуренный.
Усаживаюсь на прежнее место. Смотрю на собственное отражение и крепко задумываюсь. Меня ведут, и очень хорошо. Уверен, что дрон принадлежал Белозерским. Церковники пользуются своими зачарованными игрушками. У господина Тьмы тоже что-то припрятано. Все три игрока отслеживают меня магическим образом, не через гаджеты. Как? Логика подсказывает, что на мою волну настроились и срываются с места всякий раз, когда я начинаю вкачивать взвесь в стихийные или корректировочные техники. Эфир преследователи не чуют, но возмущения в пространстве вполне могут улавливать.
Что же делать?
Я не могу отказаться от магии.
Бесконечно накачивать эфир в защитные ауры — тоже не вариант. Есть, конечно, слабенькая надежда на то, что действие амулетов моих преследователей ослабевает на дальних дистанциях. Чтобы доказать это, придется хорошенько полазить по сети, пообщаться с одаренными на форумах, почитать специализированную литературку…
А пока стоит пожить по-людски.
Как и полагается мещанину без сверхспособностей.
Залечь на дно.
Тепло и мерный рокот двигателя погрузили меня в дремотное состояние. В голове всё перемешалось, до слуха донеслись тихие разговоры пассажиров. Обсуждали свежие новости. По мосту через Обь не проехать, в Озерищах творится что-то странное…
Меня осторожно трясут за плечо.
Бабуля с добрым лицом, в сером пуховом платке и вязаном свитере. Похоже, женщина сидела на одном из задних кресел.
— Выходить пора, милок!
— Как? Уже?
Маршрутка притормаживает, поравнявшись с допотопной кирпичной остановкой.
— Березовка, — сообщает водитель.
— Спасибо, — искренне благодарю сознательную старушку.
И выбираюсь наружу.
Бус ныряет в туман.
Куда теперь?
Остановка пристроилась к окраине деревушки. Дома выстроились по обе стороны шоссе, но мне позарез нужна железная дорога. Иду к ближайшему строению — им оказывается почта.
Закрыто.
Следующий дом встречает меня лаем собаки, грохотом ломающейся мебели, истеричными женскими криками. Отгоняю пса «жутью», вхожу в отворенную калитку и спешу к небольшому деревянному крылечку. Двор производит неопрятное и убогое впечатление. Под ногами бегают куры, всё деревянное и давно требующее ремонта.
— Сука! — доносится из-за обитой дерматином двери. — Мужу вздумала перечить?
— Папа, не надо! — слышится тонкий детский голосок.
Классика жанра.
Прямо с порога становлюсь свидетелем неприглядной картины. Полная женщина с растрепанными волосами вжимается в угол кухонного гарнитура, а на нее с поднятыми кулаками идет худой упырь в безразмерной тельняшке. В ногу упырю вцепилась всхлипывающая девочка лет четырех. Еще одна пара испуганных глаз выглядывает из-за печки. Да-да, самой настоящей печки, от которой веет теплом. В центре кухни — стол и два табурета. Воняет самогоном и чем-то жареным. То ли печенью, то ли еще какими субпродуктами. Два граненых стакана, тарелки с остатками еды. Бормочущий телевизор над холодильником.
— Папочка, хватит!
Недомужик стряхивает девочку с ноги, и та попадает аккурат ко мне в руки.
— Ой!
Аккуратно усаживаю малышку на один из табуретов.
Ловлю на себе испуганный взгляд женщины.
— Ты кто такой? — оборачивается хмырь.
Чтобы свалить урода мне даже магии не требуется. Двойка в корпус, локтем в челюсть. Лежи, отдыхай, домашний воин.
— Что ж ты творишь? — всплеснула руками мать.
— Ничего с ним не случится, — отрезал я. — Оклемается через несколько минут. А вы полицию вызывайте.
— Какую полицию? — внезапно я понимаю, что чудо-родители выпивали вместе. А детям даже еды «забыли» положить. — Это муж мой! А ты его… шел бы ты, а?
Девочка размазывает кулачком слезы по щекам. Второй ребенок, мальчик лет шести, прячется за цветастой занавеской. Я понимаю, что взгляд у малышки голодный. Лезу в рюкзак, не обращая внимания на ругань матери, достаю чудом сохранившуюся пачку крекеров.
— Держи.
Протягиваю крекеры девчушке. Та робко выхватывает упаковку из рук. Косится на мать — можно ли.
— Топай отсюда, — повторяет крестьянка. — Я соседей позову.
Становится грустно.
И немного противно.
— Мне бы станцию найти. Железнодорожную. Покажете?
— Еще чего.
— Я заплачу. Пустите сына, пусть меня проводит.
Во взгляде крепостной читается недоверие.
— Точно заплатишь?
Достаю из кармана мятую пятерку и кладу на стол. Рядом с бутылкой самогона.
— Аркаша! — зовет мать. Занавеска одергивается, и я вижу симпатичную мордашку белобрысого паренька. — Проводи нашего гостя к станции. Одна нога здесь, другая там.