Корректор реальности
Шрифт:
– Будут… они же в твоем личном деле указаны? Звездочки две?
Я задумался…
– Нет. Одну. Вторая пусть будет Виктору… Я ее не получал. И вообще – я всегда думал, что Звезда Героя должна быть одна… Дважды Герой как-то не так звучит… Я уж не говорю – пятырежды, тьфу! Как это сказать-то правильно? А то был у нас один бровеносец… тьфу – орденоносец! Вешал их на грудь, как значки какие-то, прости господи… А номера на орденах будут?
– Будут, будут… Бюст-то свой возьмешь?
– А зачем он мне?
– Ну, поставишь где-нибудь. В замке своем! – захохотал Дед.
– Не… не возьму. Там бюсты не в ходу, там все больше статуи богов и героев… Пистолет мой не забудьте. И монет каких-нибудь отсыпьте, ладно? А то в отпуск – и без копейки в кармане…
– В отпуск без денюшек нельзя! – согласился Каптенармус. – Отсыпем… Наливай! «На побывку е-е-дет молодой моряк! Грудь его в медалях, жопа в якоря-я-х!»
– Все… Спекся Каптенармус… Бери его, заканчивать будем. Рассвет скоро уже…
Когда я вышел из бункера, хронокапсула уже висела над площадкой. Под ней кучей громоздились какие-то ящики. Люк был открыт, и в нем виднелась чья-то тощая, виляющая задница. Слышалось сопение. Видимо, шли погрузочно-разгрузочные работы. Мыслить было тяжело – башка трещала после вчерашнего… или сегодняшнего?
– Слышь, ты… пилотяга. Дай пройти.
Ко мне повернулось мальчишеское лицо. Ух, ты! Сколько же ему лет? Пятнадцать-семнадцать? А права-то у него есть?
– Ты Салага? Поднимайся!
– А в бубен? Салага доблестно пал на Полигоне в борьбе с кратким курсом молодого бойца. – Я сморщился от головной боли. – И с зеленым змием, зараза! Я – Тур! И это звучит гордо!
– Да уж, звучит… Ящичек подай, Тур.
– Не могу наклониться… Голова… – страдальчески простонал я, одним глазом поглядывая на подростка.
– Да ты что-о? Голова? От учебы распухла, что ли?
– Вроде того… Вчера прочитали по… книжке на рыло…
– Кончай выделываться, Тур. У тебя же модификант!
– Ну и что?
Теперь глаза распахнулись у парня.
– А тебе что, не говорили, что ли? Что же ты мучаешься-то, бедолага? Ты скомандуй очистить тушку от отравления некачественной самогонкой, и все!
Вот оно как… А я-то дурак! Я прислушался к своему организму. Как это сделать? Не орать же: «Печень! Эй, печень! А ну – за работу!» Орать не пришлось. Видимо, что-то такое я все же сформулировал. Ясную и четкую команду. Она, надо сказать, и так набатом билась в мозгу. И организм ее принял. По иссушенному жаждой телу пронесся легкий и прохладный вихрь, голову сразу же отпустило, во рту появилась слюна, и я обрадованно сглотнул.
– Да-а-а, вот это я понимаю! Ирригация пустынных и залежных земель – верный способ борьбы с засухой и сушняком! Спасибо, организм! Спасибо и тебе, мелкий! Тебя, кстати, как зовут-то?
– Дмир! – расплылся в улыбке пилот. – Ну, давай! Кидай ящики-то! Загрузимся и полетим. Чего ждать?
Я вздохнул и принялся за работу. Вдвоем мы быстро закинули груз в капсулу. Мелкий остался распихивать его в корабле, а я вернулся в бункер. Пора прощаться…
– Ну, давай, космонавт, потихонечку трогай! Держи!
Я, крякнув, подхватил тяжеленную сумку – «мечту оккупанта», – и с трудом затащил ее в тесный шлюз. В это время Дед о чем-то таинственно шептался с Дмиром, то и дело поглядывая на меня и заговорщицки улыбаясь. Они ударили по рукам, Дмир ужом протиснулся в капсулу, на ходу бросив: «Целуйтесь и прощайтесь! У тебя двадцать секунд».
Дед с Каптенармусом с неуверенными улыбками уставились на меня.
– Спасибо за все, мужики! И – прощайте! Нет, не так – до свидания!
Дмир оказался тем еще гадом – он мне всю кровь выпил! Как я ни стонал, как ни мучился – мелкий гад с меня не слезал. В переносном, конечно, смысле… А вот изнасиловал он меня почти что в прямом смысле – от мысли, что надо снова садиться в кресло пилота и выполнять всякие там маневры у меня начинали дрожать ноги. И не в том дело, что я уж такой тупой… Нет. Кое-что у меня получалось просто отлично. Но вот расчеты на перелет на более-менее длинные дистанции у меня пока получались плохо. Я не понимал, почему от точки «А» до точки «Б» нужно лететь не по прямой, а черт-те какой загогулиной, через точки «Же», «Ще» и вообще – «Ъ».
Дмир, с обреченностью жертвенного барана, раз за разом толковал другому барану за пультом управления, что это необходимо из-за тех или иных законов космической навигации, но баран за пультом это все плохо воспринимал. Заканчивался третий день полета. Точнее – третьи условные сутки…
– Да-а, Тур, ты меня удивил! А говоришь, ты был пилотом?
– Почему был? И есть, и буду! Но я летал в небе, а не в этой черной дрисне космической каракатицы! И учитывать все эти зоны повышенной радиации, повышенной гравитации и прочие черные дыры и белые карлики – я не умею! Слушай, Дмир… А у вас нет ли каких рекомендованных, устоявшихся космических троп и дорог, а? Так, чтобы я сел в пилотское кресло, ткнул кнопку, и – опа! Маршрут проложен! «Земля – Марс», битте-дритте, просьба пристегнуть ремни!
– Да есть, конечно. Просто я думал, что тебе не помешало бы и самому…
– Слушай! Давай не все сразу, а? Давай я побегаю пока по стандартным маршрутам, а ты мне давай вводные! Типа: «С зюйда черный парус! Это пираты! Спасайся, кто может!»
Дмир захохотал и еле смог выговорить: «Пираты-ы-ы? Ха-ха-ха! Да запросто!» Вот так я и стал грозой Карибского моря…
– Ну, вот… Здесь мы и поищем пиратов. А ты, Тур, стрелять-то будешь? Если встретим, конечно?