Корректор. Книга третья: Равные звездам
Шрифт:
Скептицизм Тимаширы оказался оправданным. "Лучший номер" оказался хотя и большой, но весьма скудно обставленной комнатой, в которой не нашлось ничего, кроме двух широких кроватей, платяного шкафа и пары стульев. Хозяин и единственная пожилая служанка, закутанная по местному обыкновению в платок до самых глаз, приволокли еще несколько стульев. Старшая тарсачка взяла один из стульев и оседлала его, пристально разглядывая собравшихся, а три ее телохранительницы – в их профессии сомневаться не приходилось – как-то очень тихо растворились в пустых углах комнаты, став совершенно незаметными. Автоматы они повесили на плечи стволами вниз. Ольга, занявшая четвертый угол, обменялась с ними профессионально-оценивающими взглядами, но промолчала и ровной в той же самой манере слилась со стенкой.
Саматта
– Все в сборе, – констатировала старшая тарсачка. – Позвольте представиться – я Тимашара ах-Тамилла, Старшая мать Северных колен. Титул сугубо неформальный, на севере и востоке ничего похожего нет. Скажем так – я пользуюсь определенным влиянием в местной системе политических рычагов и противовесов. Юная особа у двери – моя племянница, Кампаха ах-Тамилла, симана Первой Смотрящей Глаз Великого Скотовода. Пока у тарсаков были королевы, симаны являлись их личными телохранительницами. Сегодня они – командиры особых боевых частей. Грубый юноша, которого сан Палек так ловко отделал на улице – Хом ах-Тамилла, брат Кампахи и ее первый помощник. Прошу простить их за грубые слова и действия. Они хотя и искусны в путях воинов, но очень молоды, а потому горячая кровь слишком часто берет в них верх над разумом.
Кампаха едва слышно фыркнула, но Тимашара ее проигнорировала.
– Из вас мне знакомы сама Яна, сан Саматта и сан Палек, – продолжила она. – Сама Канса и сан Дентор известны мне только по записям таможенников, но их увидеть я ожидала. Сама Ольга, – она бросила взгляд на княженку, – для меня является неожиданностью.
– Ты тоже являешься для нас неожиданностью, момбацу сама Тимашара, – заметил Саматта. – Как и твоя племянница. Но откуда ты знаешь нас троих?
– Знающие владеют информацией о многих Благословенных Вездесущими. Вероятно, не о всех, но о многих. Нам известно из катонийских передач о похищении самы Карины Мураций – и у нас имеется запись фильма о ней с сайта одного из ваших телеканалов. Ну, а в фильме мельком показана фотография вашей семьи, на которой вы все трое присутствуете.
– Кто такие "знающие"? – осведомился Дентор. – Разве в Граше есть что-то вроде досье "Камигами"?
– Я не знаю, что такое досье "Камигами", – покачала головой Старшая мать. – Но есть люди, которые знают о Благословенных. С кем-то мы сталкивались вживую, о ком-то, наподобие самы Карины, нас недвусмысленно предупредили. Могу я осведомиться, сан Дентор, кто ты такой и как попал в историю с похищением?
– Я старый друг Саматты, – сухо ответил Дентор. – Мы вместе служили в спецназе.
– Так. Ты, сама Канса?
– Она моя жена, – быстро ответил Палек. – И если кто-то еще попробует тронуть ее хоть пальцем…
– Лика, я тоже говорить умею! – Канса ткнула его пальцем в бок. – Да, госпожа Тимашара, я его жена. И я по своей воле отправилась выручать госпожу Карину вместе с ним. – Она выпрямилась, ее глаза сверкнули. – И если кто-то попытается тронуть его хоть пальцем, я ей глаза повыцарапаю, пусть та хоть трижды девиант! – она вызывающе взглянула на Кампаху.
– Вот как? – непонятно посмотрела на нее старшая тарсачка. – Похвально, когда муж с женой так заботятся друг о друге, хотя я бы не сказала, что такое очень уж характерно для катонийцев. Не злись, сама Канса, я здесь именно затем, чтобы избежать ненужных конфликтов. Наконец, сама Ольга. Ты ведь северянка, не так ли? У тебя характерный акцент, от которого ты так и не сумела избавиться до конца, и не менее характерный для княжичей тип лица. Ни за катонийку, ни за местную ты не сойдешь, уж извини, как бы хорошо ты ни говорила на тарси и какими бы средствами не темнила свою кожу. Ты знаешь, какое наказание у нас полагается за шпионаж?
– Сначала вам придется взять меня живой, – безразлично пожала плечами та. – Один раз вам удалось спрятаться за спинами заложников, но дважды
– Я вижу, не одна Кампаха здесь настроена решительно, – неожиданно тепло улыбнулась тарсачка. – Сама Ольга, я не намерена тебя арестовывать. Я не намерена арестовывать никого из вас. Но, – улыбка пропала с ее лица так же резко, как и появилась, – я совсем не уверена, что намерена разрешить вам продолжить свой путь. Прямо сейчас я склоняюсь к варианту погрузить вас всех на вертолет и отправить обратно в Грашград, а оттуда самолетами прямиком на родину. Ваши машины со всем имуществом перегонят туда же и вернут вам. Можете ли вы убедить меня, что я должна поступить иначе?
– Но какое тебе дело до того, куда мы направляемся? – тихо спросила Яна. – Мы идем спасать своих родственниц. Если мы не успеем, их убьют. Зачем ты нам мешаешь?
– Затем, сама Яна, что политика в Граше – очень сложный и запутанный клубок, в котором иностранке вроде тебя на бегу не разобраться. У нас почти нет формальных должностей, как в вашей стране, но есть много группировок и личностей, обладающих тем или иным влиянием. И многие, очень многие, относятся к Дракону лояльно, если не сказать хуже. Деньги в обмен на покровительство – простая, древняя и очень эффективная схема. А денег у Дракона много. Возможно, больше, чем у любого, даже самого влиятельного, союза тарсачьих кланов. По сути, Дракон – такая же часть нашей жизни, как у вас – политические партии в Ассамблее. О нем не принято говорить, но он есть. И если ткнуть его ножом в брюхо, можно получить ответный удар с самого неожиданного направления – взорвавшийся грузовик возле школы или внезапное расторжение выгодных контрактов, или разрыв союзнических отношений, не суть важно. Сейчас о вас знает только Великий Скотовод и несколько надежных людей среди его Глаз, включая Первую Смотрящую. Но если вы проникнете на территорию Дракона, а тем более – добьетесь успеха, последствия окажутся настолько серьезными, что скрыть правду мы не сможем. Крупный скандал – самое малое, что случится после того, и основной удар придется по кланам Северных колен, которые я здесь представляю. Именно из них сейчас в основном набираются Глаза в столице, и слишком многие с радостью укажут, что Глаза упустили враждебных чужаков или даже напрямую потворствовали им. Объясните мне, почему я должна рисковать тяжкими политическими последствиями для своих только ради того, чтобы помочь чужим?
– Потому что мы – Благословенные богами, например? – задумчиво предположил Дентор. – Или потому что мы спасаем своих, рискуя жизнью?
– Ваша самоотверженность замечена и принята во внимание, – холодно сказала Тимашара. – Равно как и ваша преданность друг другу. Но они для меня не повод, чтобы подставлять под удар своих. Что же до избранности, то боги всегда предоставляют смертным жить своей жизнью. Если они захотят, чтобы я дала вам дорогу, они явно сообщат мне.
– А если они попросту убьют тебя?
– Значит, такова моя судьба. У тарсаков испокон веков заведено, что командиры идут в первых рядах даже в самом опасном и безнадежном бою. И погибают, если так решил рок. У меня есть долг перед кланами, и я намерена выполнить его до конца. Я еще раз повторяю свой вопрос: почему я должна пропустить вас?
Тимашара по очереди оглядела чужестранцев. Те внимательно смотрели на нее, но в их глазах не замечалось мольбы. Только выжидание – а в глазах старших мужчин и северянки еще и холодный расчет. Старшая мать про себя порадовалась, что связала их словом: они не из тех людей, что легко позволяют сбить себя с намеченной дороги. Если держать их под прицелами автоматов, они наверняка выкинули бы какой-нибудь сюрприз, но так есть шанс, что все обойдется мирно. Она снова в очередной раз помянула недобрым словом Кимицу: Первая Смотрящая сознательно свалила на нее ситуацию, когда любое решение в конечном итоге оказывалось скверным, если не очень скверным.