Корректор. Книга третья: Равные звездам
Шрифт:
– Он не демон, – покачал шаман головой. – Он человек, пусть и сильный и жестокий. А люди смертны. Но я услышал твои слова. Если изменишь свое решение, только скажи, но сейчас я выполню твою волю, Избранная Дочь.
– Спасибо, господин Панариши, – благодарно кивнула Карина. – Панариши, я хочу попросить тебя об одолжении.
– Все, что угодно.
– Не называй меня Избранной Дочерью. Мне неприятно.
– Невозможно, – шаман качнул головой. – Боги обидятся.
Ей показалось, или в его глазах в самом деле снова мелькнули озорные огоньки?
– Впрочем, – тут же добавил Панариши, – наедине не стану, если не хочешь. Но на людях придется. Смирись, дитя мое, ибо так заповедано. А теперь нам пора обратно в деревню.
7.05.868, огнедень. Мумма
Оказалось, что в этот день относительно спокойная жизнь кончилась раз и навсегда. Вернее, кончилась в очередной раз, как грустно заметила про себя Карина. В Мумму они вернулись на закате, и Карина с Цуккой тут же уединились в хижине, чтобы сообщить своим об удивительном открытии. После того, как Саматта передал руль Дентору, а Яна – Ольге, они не меньше часа рассказывали о подземном помещении во всех подробностях. Палек, воодушевленный перспективой собственными руками пощупать древнюю машинерию, пришел почти в экстаз, хотя идею о термопарах забраковал сразу же. По его мнению, они не могли дать нужное напряжение, чтобы запустить термогенератор. Да и сам термогенератор вряд ли бы смог пережить два столетия бездействия без техобслуживания. Значит, где-то там, в толщах скалы, имелись и другие скрытые устройства, возможно даже, построенные на технологиях Демиургов. Саматту больше заинтересовало описание оружия, но тут ни Цукка, ни Карина не смогли рассказать ничего внятного. Само оружие они видели только в тех местах, где его не скрывали древние тряпки, да и вообще пушки с пулеметами, как заявила в конце концов раздраженная Цукка, никогда не являлись их с Кариной хобби.
После разговора Карина вышла на воздух, чтобы дать мыслям устояться. Однако она немедленно наткнулась на совершенно непредвиденное обстоятельство. Солдаты Дракона куда-то пропали, но по обеим сторонам дверного проема молча стояли два рослых мужчины.
– Простите, я сегодня уже не принимаю, – извиняющеся сказала она. – Приходите завтра.
Оба мужчины склонились в низком поклоне.
– Мы здесь, чтобы защищать тебя, сама Карина, – произнес один из них на почти чистом и правильном общем. – Община решила, что Избранной Дочери никто не должен причинить вреда. Мы не помешаем, момбацу сама.
– Мне не нужна охрана, – растерянно сказала Карина. – Я и сама неплохо умею защищаться.
– Никто не может защищаться, когда спит, – рассудительно сказал мужчина. – Даже ты. А если люди Дракона придут за тобой ночью?
Карина не нашлась, что сказать.
– А где те солдаты, что за мной присматривали? Они же здесь еще днем стояли.
– Солдаты тебя больше не побеспокоят. Сан Панариши объяснил Младшему Когтю, что они тебя раздражают, и тот сказал своим людям больше сюда не ходить.
У Карины отвисла челюсть. Справившись с изумлением, она резко повернулась и вошла в хижину.
– Цу, – еле сдерживая злость сказала она, – не теряй меня. Я пойду господину Панариши морду набью. Я быстро.
– За что? – поразилась Цукка. – Он же тебе еще днем нравился!
– За все хорошее! – насуплено откликнулась Карина. – За Избранную Дочь. За охрану у дверей – местные нас защищать решили, подумать только! За все глупости, которые уже натворил и еще натворит. Как думаешь, если я ему обе ноги сломаю, он продолжит сказки рассказывать?
– Во-первых, ноги от ушей пока что не растут даже у фотомоделей, так что переломать их в процессе битья морды затруднительно, – хладнокровно откликнулась Цукка. – Во-вторых, у шамана основной производственный орган – язык, а в нем костей нет, ломать нечего. Только ампутация и поможет. Ты, надеюсь, не намерена ее проводить в полевых условиях? Ладно, сходи прогуляйся, если хочешь. Я с тобой – очень уж хочется поглядеть на представление.
Панариши они не нашли – хитрый шаман словно предчувствовал настроение Карины и в очередной раз словно растворился в воздухе. Где он, никто не знал. Общаться с местными жителями вообще стало затруднительно. Опасливое преклонение последних дней словно по волшебству преобразилось в нечто, напоминающее культ живой богини. Когда Карина пыталась заговаривать с ними, многие бухались на колени, упирались лбом в землю и соглашались отвечать только из такой неудобной позиции. Остальные беспрерывно кланялись, а в промежутках между поклонами смотрели на нее глазами, полными какого-то совершенно собачьего преклонения и обожания. Не поддался новым настроениям один только Дурран, меланхолично потягивающий вино из фляги в большой длинной хижине, приспособленной Драконом для своих нужд.
– Не видел, – мрачно откликнулся он в ответ на вопрос, провожая взглядом словно ошпаренных выскакивающих на улицу своих подчиненных. – Наверное, где-то опять чушь про тебя несет, сама Карина. Значит, ты теперь еще и Избранная Дочь?
– Господин Дурран, – поколебавшись, Карина подошла вплотную к столу, за которым он сидел, – я хочу с тобой поговорить. Можно?
– Ты начала спрашивать моего разрешения? – горько усмехнулся Младший Коготь. – Женщина, если хочешь говорить – говори, только перестань насмехаться.
– Я не насмехаюсь, господин Дурран. Честно. Ты… мне кажется, я тебя понимаю. Ты знаешь, почему я здесь. Ты должен следить, чтобы я не сбежала. И наверняка у тебя есть приказ убить меня… или тебе могут его отдать. Ведь так?
– Я выполню любой приказ, который мне отдадут, – Дурран взглянул на нее исподлобья. – Убить тебя или умереть самому, неважно. Таков мой долг и моя честь.
– Мало чести в том, чтобы убивать беззащитных, – покачала головой Карина. – Господин Дурран, ты ведь наверняка слышал о Пути безмятежного духа. Я следую ему уже пятнадцать лет, и я знаю, что такое настоящая честь. Она совсем не походит на то, что имеете в виду вы. Для Дракона честь – синоним гордыни. Воспаленное мужское самолюбие, не переносящее даже намека на собственную слабость. Такая "честь" толкает на преступления, а не на подвиги. Господин Дурран, я много раз думала, как поведу себя, когда ты прицелишься в меня, чтобы убить. Я так и не придумала ничего достойного. Я даже не знаю, стала бы сопротивляться или нет. Но сейчас… Я очень тебя прошу: не надо пытаться причинить мне вред. Даже если я покорюсь, тебя наверняка самого убьют местные жители. Я не стремлюсь к своей смерти, но не хочу и твоей.
– Надо же! Бесстыдная восточная женщина, рассуждающая о высоком! – криво усмехнулся Дурран. – Да что ты понимаешь! Зачем жить, если в любой момент не готов умереть ради чести?
– Случается, что смерть остается единственным достойным выбором, – твердо сказала Карина. – Но бессмысленная смерть никогда не ведет к славе. Достойно умереть можно ради того, чтобы защитить других, но не ради своей гордыни. Господин Дурран, мне будет очень неприятно, если ты умрешь, преследуя призраков. Особенно… – Она заколебалась. Врачебная тайна нерушима, да, но если ее знание может спасти жизнь… – Особенно если учесть, что у тебя будет ребенок.
– Что? – Дурран качнулся вперед. – О чем ты говоришь, синомэ?
– Мулами. Девушка, с которой ты встречаешься тайно от ее родителей. Она была у меня на приеме вчера днем. Она беременна. От тебя.
– Ты лжешь! – прорычал Дурран, медленно поднимаясь. – Мы не могли… – Он осекся.
– Как я могу лгать, если говорю о вещах, о которых никто не знает? Она умоляла не говорить родителям, и я еле ее успокоила. Господин Дурран, я почти не знаю тебя. Но ты встречаешься с ней втайне, чтобы не рассердить ее родителей, которые ненавидят Дракона. Я знаю, ты можешь прости прийти к ней в семью и забрать ее себе, но не поступаешь так. И еще она рассказала мне, что ты запрещаешь своим солдатам насиловать местных женщин. Мне кажется, господин Дурран, что ты хороший человек. Просто связался не с теми людьми, с какими следовало.