Корреспондент
Шрифт:
Взяла его под руку, завела в кабинет, побежала за аптечкой, поставила её на стол, потом побежала за льдом.
Андрей отнекивался, говорил, что всё в порядке, ничего страшного. Но расторопную ханым ничто не могло остановить.
Когда всё успокоилось, принялись знакомиться.
– Ceyda. Ceyda Aksay, yaz? isleri editoruyum [20] , – представилась женщина, – Siz, san?r?m, Glavagentstvo’nun yeni gelen sefisiniz [21] .
Андрей ответил утвердительно.
20
Джейда. Джейда Аксай, ответственный редактор.
21
Насколько я поняла, вы недавно прибывший шеф Главагентства.
– Bayag? s?cak kars?lam?st?n?z [22] , – попытался он отшутиться.
Джейда с каким-то материнским тщанием принялась снова хлопотать вокруг Андрея, прикладывать лёд к ушибленной голове. Он снова стал отнекиваться, уже сознавая тщетность своих уверений. Джейда дотронулась до шишки на лбу и подула на неё для успокоения своей совести, прикоснулась к белёсым волосам – из любопытства. «Удивительный цвет», подумала она про себя.
– Bugun bizi ziyaret edersiniz diye duydum. Biraz h?zl? girmistiniz veya ben kap?y? tez acm?st?m [23] …
22
Довольно жаркий приём мне оказали.
23
Я слышала, что сегодня вы нас навестите. Немножко быстро вы вошли, или, может, я открыла стремительно…
После обсуждения инцидента переключились на погоду в Москве, впечатления от пребывания в Анкаре. Туркам всегда приятно слушать об их родине из уст иностранцев. Кажется, будто они прямо жаждут откровений. Как бы они ни критиковали свою родину в своём кружке, иностранцы должны отзываться об их земле подобострастно, восхищённо, привлекая в лексикон превосходные степени прилагательных.
За Андреем трудно было заподозрить скупость. Он любил поговорить, слова из него лились рекой. Люди слушали его и восхищались интеллектом, спрятанным в этой белобрысой голове, его точными сравнениями, изысканными метафорами. Дополнительное восхищение вызывал тот факт, что он виртуозно излагал свои мысли на неродном языке. Спустя всего десять минут после сумятицы Джейда уже смотрела на него томно, явно вздыхая внутри себя по ушедшей в небытие молодости.
Когда в кабинет Джейды вошёл Ахмед, Андрей сидел в кресле, держа у лба лёд. Перед ним стояла миниатюрная чашечка кофе, от которой поднимался ароматный дымок. Арабика, кажется, главный запах любой редакции, не важно, в какой точке планеты она находится. Запах может быть искажённым, суррогатным, едко-пряным. Именно этот аромат борется за господство с сигаретным дымом. Если у вас непереносимость сигаретно-кофейного амбре, то к журналистике вам трудно себя будет приспособить. На уровне запахов вас будет выбрасывать из этой среды как волной ракушку на берег.
Ахмед с Андреем представились друг другу, поговорили о том о сём, и как-то сразу поняли, что одного поля ягоды. Взгляды на жизнь вокруг и мировую повестку, на журналистику и литературу, искусство и культуру – всё совпадало, мысли развивались в одном русле и была тяга прыгать с темы на тему. Зигзаг беседы менял своё направление со скоростью щелчков на пульте телевизора. Джейда внимательно слушала этот разговор двух однозначно одарённых и наделённых уникальным умом людей. Определённо этот русский был ей симпатичен. Почему? Почему она родилась так рано? Как ярко и неожиданно можно было бы просто провести время, взглянуть на свою жизнь другими глазами… Нелепо. Даже думать о теоретической вероятности отношений женщины с шармом (шарму было пятьдесят четыре) с этим харизматичным спецкором ей казалось глупым. Она гнала эти мысли. Вон.
Разговор вдруг переключился на «белых» русских. Андрей обнаружил, что турок Ахмед об осколке родины Табака знает значительно больше его самого. Конечно, признать, присвоить эту историю было настоящей внутренней революцией. Он был человеком политизированным, думающим «правильно». Но горизонт, широта позволяли ему, пусть и несмело, выглянуть из-под своего панциря.
– Turkce’ye o zamandan Rusca kelimeler s?zd?. Hala da kullan?yoruz. Biliyor muydunuz? [24] – поинтересовался Ахмед.
24
В турецкий язык с тех времён проникли русские слова. До сих пор используем. Вы знали об этом?
– Hadi ya! Ornek verir misiniz? [25] – удивился Андрей.
– Kelimeler nedense daha cok yemekle ilgili. Kapuska, pirojki, semaver mesela [26] …
– Harika! Cok enteresan! [27]
Как тюрколог-отличник, чтобы продемонстрировать родство менталитетов, Андрей рассказал об идентичных в двух языках поговорках. Показал в лингвистических красках все эти «нет худа без добра», «дождь льёт как из ведра», «с глаз долой – из сердца вон».
25
Да ладно. Например?
26
Слова всё больше по части еды. Капуста, пирожки, самовар, например…
27
Чудесно! Очень интересно!
Копания в языке, литературе, иронии жизненных ситуаций слово за слово свели их на том, что надо непременно встретиться ещё и пообщаться. История шестидесятилетней давности особенно возбудила интерес Андрея. «Это ж надо, русские здесь построили свою жизнь!» – думал он. Ему это казалось столь же невероятным, как и вероятность того, что это может повториться несколько десятков лет спустя.
Андрей вернулся со встречи уставший. Переступил порог дома с лёгкой головной болью, Сося вышла его встретить.
– Привет, подруга! Ты не поверишь, что сегодня произошло, – выпалил ей Андрей.
Сося внимательно его выслушала и когда он закончил свою тираду, мяукнула. Определённо, она понимала его.
– Знаешь, пожалуй, я напишу свой роман о временах Ататюрка, вот этот период сумятицы Первой мировой. Мне кажется, я нащупал очень редкий и любопытный материал. Точно никто не владеет им.
XIV
Андрей корпел над новостью. Писал и думал, что с его стороны было неосторожностью поделиться с Анатолием впечатлениями от посещения «Терджумана» и такого душевного знакомства с Ахмедом. Не стоило выпаливать всё. Излишняя эмоциональность в очередной раз подвела его.
– Знаешь, Табак, тебе нужно написать роман. Хорошо владеешь историей, прекрасно работаешь с источниками. Прямая дорога тебе из журналистики – в литературу.
– Да, я об этом подумаю.
– Что думать? Делай.
– Хорошо, хорошо.
– Что хорошо?! Просто вижу потенциал, считаю своим долгом прозрачно намекнуть.
– Я понял намёк.
– Так действуй. А я потом буду рассказывать всем, что работал бок о бок с великим писателем.
– Хватит уже.
– Чего хватит?