Коррупция в Политбюро: Дело «красного узбека»
Шрифт:
Отметим, что только один клан – шушинский – не замыкался на одной определенной сфере деятельности и претендовал на управление всем Азербайджаном. Именно представители этого клана долгое время были партийными руководителями республики и практически все обитали в Баку, правда не прерывая связь с родными краями: в Шуше у них сохранялись их родовые дома. В Москве прекрасно знали, что этот клан был одним из самых националистических и протурецких, однако доверяли ему власть в республике, сдерживая и контролируя его действия не только из Центра, но и с помощью других азербайджанских кланов.
Власть Ахундова длилась ровно десять лет, пока
Что касается хлопковой проблемы, то здесь ситуация была похожей. В конце 60-х Москва задумала расширить производство «белого золота» в стране и заставила все хлопкосеющие республики напрячь все свои силы с целью решения этой задачи. Однако Ахундов стал противиться этому, опасаясь разрушения традиционного уклада села и роста безработицы (при нем в Азербайджане в год собирали около 300 тысяч тонн хлопка – четвертое место в СССР после Узбекистана, Туркмении и Таджикистана).
Вот почему врача по образованию Ахундова было решено заменить силовиком – кадровым чекистом с 25-летним опытом работы в КГБ 46-летним Гейдаром Алиевым (пришел в систему госбезопасности в самом начале войны и в 1967 году дослужился до должности председателя КГБ Азербайджана). Отметим, что Алиев был представителем нахичеванского клана, который до этого никогда еще не поднимался до высот высшего руководства. По словам самого Алиева, он этого назначения не хотел и даже пытался сказать об этом Брежневу. Вот его собственный рассказ об этом:
«В Кремле я направился в рабочий кабинет Брежнева. Леонид Ильич встретил меня открытой улыбкой. Между нами произошел такой разговор:
– Товарищ Алиев, мы пришли к решению предложить вашу кандидатуру на пост первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана.
– Я считаю для себя это большой честью, товарищ Брежнев. Но я не хочу этой должности.
– Как это не хочешь? – удивился Брежнев, переходя на дружеское «ты». – Мы тебе доверяем такой ответственный пост.
– Быть первым секретарем ЦК Компартии республики – дело нелегкое. Потому и не хочу.
Но моим возражениям Леонид Ильич не придал значения. Было видно, что он для себя решение уже принял. И Политбюро, обсудив мою кандидатуру, пришло к единому мнению, что в нынешнем положении республики подходящим будет только Алиев…».
Приведение к власти в республике кадрового чекиста было беспрецедентным явлением для всего СССР – до этого ничего подобного еще не происходило. Судя по всему, свою роль здесь сыграли не только причины экономического характера, но и политического: после подавления «бархатной революции» в ЧССР, советское руководство указывало своим доморощенным либералам их место: дескать, не зарывайтесь.
Вообще после того как Брежнев в 1967 году отстранил от власти «комсомольцев», в высшей элите многие изменили свое отношение к нему: если раньше Генсека не сильно уважали, считая слишком мягкотелым и зависимым от чужого мнения, то теперь поняли, что под шкурой овцы скрывается куда более серьезный зверь. События в Чехословакии только укрепили элиту в этом мнении. Были у нее и другие поводы задуматься о непростой сути характера Брежнева. Поставив в руководстве КГБ кадрового партаппаратчика Юрия Андропова (тот до этого десять лет возглавлял Отдел международных отношений ЦК КПСС), Брежнев расширил полномочия партийной разведки, объединив ее с КГБ и вменив им в обязанность усиление контроля за властными элитами в республиках.
В помощь Андропову Брежнев отрядил опытного чекиста Семена Цвигуна, который был специалистом именно по республиканским элитам (в 1951–1957 годах работал в должности заместителя министра КГБ и МВД в Молдавии, в 1957–1963 годах возглавлял КГБ Таджикистана, в 1963–1967 – КГБ Азербайджана). С Цвигуном Брежнев познакомился в начале 50-х во время их совместной работы в Молдавии и даже сблизился по родственной линии: Цвигун был женат на родной сестре его супруги. Чуть позже (в июне 1970 года) рядом с Андроповым вырастет еще один брежневец – Георгий Цинев, который являлся земляком Генсека и был знаком с ним с начала 30-х (со времен их работы в Днепропетровске).
Как уже говорилось, в своих взаимоотношениях с республиканскими элитами Москва всегда учитывала особенности их клановых систем. Она весьма эффективно поднимала на властный верх одни кланы, а другие держала на втором плане, заставляя усмирять свои аппетиты ради общего дела. Одним из важных рычагов в этой политике была, как ни странно, коррупция. Центральная власть очень часто поощряла ее, намеренно развращая республиканские элиты, чтобы потом, что называется, «посадить на крючок». Ведь, имея компромат на любого из коррупционеров, можно было легко им манипулировать. Это была типичная схема подкупа и вербовки, которую всегда использовали (и используют до сих пор) спецслужбы всего мира. При Хрущеве, который попытался резко ограничить компетенцию спецслужб, этот важнейший рычаг практически не использовался, однако при Брежневе он заработал с новой силой, для чего на Лубянку и был прислан триумвират в лице Андропова-Цвигуна-Цинева.
Отметим, что республиканские лидеры тоже пытались иметь в своих спецслужбах собственную внутреннюю разведку, которая могла бы помочь им упреждать отдельные атаки из Москвы. Эти службы создавались исключительно в целях защиты республиканских интересов, в то время как Центр строил свою внутреннюю разведку в целях отстаивания прежде всего своих, имперских интересов. Любой из республиканских руководителей, кто попытался бы не защищаться, а наступать был бы немедленно низложен со своего поста и, в лучшем случае, отправлен в отставку, а в худшем – исключен из партии и лишен всех благ.
Несмотря на тот запрет, который был введен еще Хрущевым в отношении деятельности КГБ в части слежки за высшей элитой (органам госбезопасности запрещалась агентурная работа, включая прослушивание, наружное наблюдение и т. п. в среде депутатов, партийных, комсомольских, профсоюзных работников высшего звена), КГБ негласно все-таки осуществлял надзор за представителями высших эшелонов власти страны, правда, знать о результатах этой слежки дозволялось только избранным: Генеральному секретарю и еще нескольким членам Политбюро.