Корсар
Шрифт:
Только узость их и спасла.
Внешние колеса оторвались от рельса, вагон привалился к стене верхним краем. Хуана обдало дождем осколков, острых как бритвы. От удара колеса заняли исходное положение — и тут же поднялись снова. На этот раз Кабрильо успел отвернуться, и осколки ударили ему в спину, а не в лицо.
— Командир? — В голосе Линкольна слышалось абсолютно неведомое гиганту чувство — страх.
— Попробуй только затормозить! — ответил Хуан.
Слышались испуганные крики пассажиров. Если на крыше ехать непросто, каково им там, в чернильной темноте, лучше и не думать.
Еще дважды крыша вагона цеплялась за стену. Наконец крутой поворот закончился, и колеса вновь плотно встали на раскаленные рельсы. Впереди лежал пологий прямой спуск, а за ним мост. Внизу, в долине, сверкнули стекла бинокля. Наблюдатель. Хуан без труда прочел его мысли. Через мгновение командир террористов отдал приказ, и его люди стали спускаться к мосту прямо под огнем вертолета.
Кабрильо перебрался вперед, к пулемету, за которым распростерлись Линда и Алана.
— Может, звучит по-детски, — заявила Линда, веснушчатое лицо которой чуточку побледнело, — но поездочка вышла что надо. Никакие американские горки и в подметки не годятся.
Стрелять она больше не могла. Впрочем, Адамс и один отлично справлялся.
— Теперь тут делать нечего! — Хуану пришлось перекрикивать ветер. При скорости сто километров в час удержаться на крыше можно было разве что на четвереньках. — Пойдемте в машину.
Он забрал пулемет вместе с болтающейся лентой, так что девушки шли налегке, помогая друг другу. Они спустились на крышу «КОТа» и исчезли в люке. Кабрильо ненадолго задержался. Прищурился, стал смотреть вперед. Уворачиваясь от пуль, Адамс выделывал фигуры высшего пилотажа, а стрелок — Хуану показалось, что он узнал могучую фигуру Джерри Пуласки, — продолжал поливать террористов огнем из пулемета.
Шум колес изменился — вагон въехал на мост. Земля по бокам от путей стала быстро уходить вниз.
Взрыв прогремел далеко, на дне долины, у одной из опор. Деревянные столбы охватило пламя. Впереди стремительно разрастался смертоносный красный цветок. Хуан рухнул ничком. Вагон прорвал ревущую завесу и понесся дальше — целый и невредимый, если не считать пятен обгоревшей краски.
Впрочем, опоры все же немного пострадали от взрыва. Сначала Линда, а потом Адамс метким огнем не позволили террористам как следует заминировать мост, и он продержался секунд десять — как раз чтобы поезд успел проскочить почти до конца, — а потом начал рушиться. Огромные балки валили одна другую, поднимали гигантские столбы пыли, за которыми исчезли Ми-8 и бегущие фигурки людей.
Опоры падали, словно костяшки домино, а стальные рельсы гнулись как проволока. Должно быть, Линк увидал это в зеркала заднего вида и на всякий случай подал в цилиндры еще порцию закиси азота.
Вагон оставлял за собой лавину из рельсов и деревянных брусьев. Потрясенный Кабрильо смотрел, как мост буквально тает прямо за грузовиком. Ничего поделать уже нельзя, поэтому он не боялся, а следил за жуткой гонкой почти безразлично. «КОТ» увеличил скорость, но и балки рушились все быстрее. Рельсы тряслись и исчезали в огромном пылевом облаке уже в тридцати метрах позади машины.
Посмотреть вперед и оценить, сколько еще осталось, Кабрильо не решился. Лучше не знать.
Рельсы уже проседали, и вдруг воздух перестал свистеть, под днищем снова замелькали деревянные шпалы. Они едва успели. Мост рушился. Вскоре от него ничего не осталось — лишь огромная гора мусора на дне долины.
Кабрильо торжествующе завопил что было мочи и от радости чуть не свалился с крыши.
— Ну и поездка выдалась, — бросил он Линку. — Как вы там?
— Все в порядке.
Что-то в голосе Линка командиру не понравилось.
— Давай колись, здоровяк.
— Я сжег трансмиссию. Мы травим масло.
Только теперь Хуан обратил внимание, что рев двигателя стих. Если привод не работает, крутить мотор и правда нет смысла.
— Марк говорит, дальше дорога более или менее прямая, вот только… — Он замолчал.
— Так… — изрек Хуан. — Тормозам тоже конец?
— Давлю на педаль — посмотрим, что получится.
Хуан поглядел вперед. Вдали свинцово-серой полоской виднелось море. Железнодорожное полотно уходило вниз; впрочем, до конца всего несколько километров. Марк прав, остается последний пологий спуск. Вся надежда, что план Макса сработает. Вагонные тормоза, как и колодки «КОТа», полностью выработали свой ресурс.
— Макс, ты меня слышишь?
— Слышу превосходно.
— Где ты?
— Уже на месте, жду вас.
— О вертолетах ливийской армии есть информация?
— Нет. Скорее всего, они пойдут с юга, так что мы их не увидим. А они — нас.
— Как только захватишь нас магнитом, пусть Эрик полным ходом идет в нейтральные воды.
— Успокойся, Хуан. Мы тут не дремлем. Доктор Хаксли с помощниками переоборудовала носовой трюм: там койки, одеяла и куча капельниц. Повара наготовили столько, что всем узникам хватит, и боевые системы в полном порядке, на случай если бедолаг вздумают отбить.
— Ладно, ладно. Понял. Будем через три минуты.
В конце железная дорога выходила из гор в долину, сбегавшую к морю. Все, в том числе Алана, Чеффи и Фодль, пристегнулись, а пассажирам было велено держаться покрепче.
От угольной станции остались одни развалины — металлические остовы с деревянными обломками. Погрузочные краны давно демонтированы, яму у подножия утеса, где хранили антрацит, занесло песком.
У недавно отстроенного причала высился «Орегон». Со стрелы крана над самым пирсом свисал большой электромагнит.
Обычно при виде корабля Хуана охватывала гордость за свое творение, однако в этот раз его мозг был целиком занят расчетами скорости. Он заставил себя не смотреть на спидометр, чувствуя, что стрелка подбирается к ста десяти километрам. Пути были свободны — значит, мягкими пластиковыми барьерами Макс не озаботился. Вдруг Хуан заметил, что причал сидит в воде куда глубже, чем он ожидал, а его дальний конец вообще уходит вниз.
Командир радостно рассмеялся.
Рельсы закончились, состав с грохотом понесся по пирсу. Макс заранее пробил огромные пластиковые понтоны — скорее всего, просто расстрелял из автоматической пушки, — и конец причала сам ушел в воду, а под весом вагона погрузился еще глубже.