Коршун и горлица
Шрифт:
– Сарита!
– позвала Кадига.
– Кадига, что там происходит?
– Не знаю, - но говорят, что госпожа Айка и Бобдил бежали из башни кади.
– Всего-то?
– Если госпожа Айка попадет под защиту отца, тогда у господина калифа появится много врагов, - сказала Кадига.
– А разве это не неотъемлемое право калифа - решать, что делать с женщинами из его гарема?
– Да, в теории это так, но на практике так бывает не всегда. Жены калифа происходят из знатных семейств королевства. Поэтому они с трудом выносят оскорбления, а
Кадига нахмурилась.
– Одно дело, если бы калиф с позором послал свою жену к отцу, а другое - если она бежала от несправедливости и жестокости. В последнем случае отцу придется встать на ее защиту, потому что тут затронута его собственная честь.
Понимаете?
Сарита кивнула. Она поняла... В жестокости и несправедливости Айка будет обвинять Абула из-за Сариты.
– Я понимаю, пораньше думала, что женщины у вас не играют никакой роли.
– Как правило, так оно и есть, - сказала Кадига, - но те, кто хочет иметь влияние, используя свои связи, могут его получить. Госпожа Айка как раз из таких. И отец ее так просто не сдаст позиций, который сумел достичь благодаря положению дочери. Бобдил ведь, в конце концов, должен был стать калифом, а, значит, семья его деда получила бы большую власть.
– Да, я понимаю, - Сарита встала, - помоги мне одеться, Кадига.
Кадига подошла к гардеробу.
– Что вы наденете?
– Платье для верховой езды, - Сарита нисколько не колебалась в своем выборе. Она поняла, что должна была быть готова действовать.
– Я сама справлюсь, - сказала Сарита, беря у Кадиги одежду, - а ты принеси еды. Господин Абул еще не завтракал и, когда он вернется, то захочет есть.
– А в том, что он скоро вернется, она не сомневалась. Действительно, вскоре появился Абул.
– Ты голоден?
– Сарита с тревогой заглядывала в глаза Абула. Случилось что-то ужасное?
Кадига сказала, что Айка и Бобдил бежали.
– Значит, ты уже все знаешь.
– Но что все это значит?
Абул ответил не сразу. Сарита ничего о том не знала, что Айка провоцировала подданных к непокорству. Она и представления не имела о той роли, которая отводилась во всем этом ей.
Абул же считал, что ей обо всем этом говорить не стоит.
– Это значит, что мне предстоит здорово поработать, чтобы укрепить тылы, - с улыбкой сказал Абул.
Сарита улыбнулась ему в ответ, но это объяснение не показалось ей убедительным. Вокруг его рта пролегли глубокие морщины, а в глазах появилась озабоченность.
– Вы пытаетесь найти ее?
– Сторожевые башни, контролирующие дороги через горы, были предупреждены, но я сомневаюсь, что они воспользуются такой дорогой. Айка определенно бежала к своему отцу.
– И вы догоните ее?
– Вряд ли.
Сарита налила ему жасминового чаю. Она хотела получить от Абула подтверждение словам Кадиги.
–
Абул рассмеялся:
– Да, милая, она будет говорить обо мне плохо.
– Но что может ее отец тебе сделать?
– Устроить заварушку в калифате, поставить под сомнение мое правление. Это очень досадно, поскольку испанцы ждут-не дождутся, когда мы дадим слабинку. Я уже как-то говорил тебе об этом.
– Так что ж ты будешь делать?
– Приготовлюсь защитить себя, - отрезал он.
– Сам начну наступление.
– И ты развяжешь войну против своего собственного народа?
– Надеюсь, до этого не дойдет, - он встал.
– Мне надо одеться.
Сарита пошла за ним в спальню.
– И почему Айка так ненавидит тебя? Не может быть, чтобы только из-за Бобдила.
Абул бросил платье на диван, почесывая в задумчивости подбородок.
– У Айки всегда были свои собственные планы, - сказал он, - к сожалению, я только недавно это осознал. Она честолюбивая женщина и хочет удовлетворить свое честолюбие через сына.
– Хочет управлять Гранадой через ребенка?
– Сарита удивленно уставилась на Абула. Как могла она подумать, что в этом обществе женщины настолько привыкли к второстепенной роли, что не хотят ничего, кроме удовлетворения насущных потребностей?
– Именно так, Сарита. А я стою на ее дороге - вот и все. Если она изловчится убрать меня с нее, то ее отец окажет ей поддержку в том, чтобы поставить Бобдила на мое место, - он надел штаны и потянулся за туникой, такой исход событий будет очень даже на руку роду Мокарабов.
– Похоже, это тебя не слишком волнует, - заметила Сарита.
– Или по крайней мере, не слишком удивляет.
– Гранада испокон веков является неспокойным местом, - сказал Абул. В мое правление я пережил уже несколько подобных моментов, так же и отец мой.., и отец моего отца.
Он подошел к ней и взял ее за подбородок:
– Не знаю, когда я вернусь, - он поцеловал ее в губы.
– Будь хорошей девочкой и не переутомляйся.
– Ты уедешь надолго? Он покачал головой.
– Нет, я не могу оставить Альгамбру надолго.
Мне надо собрать людей в свою поддержку из числа тех, кто симпатизирует мне. Здешний гарнизон необходимо усилить, а для этого надо собрать силы.
– А такие люди есть?
– у нее было представление об Абуле, как о несчастном человеке, не имеющем друзей и поддержки, столкнувшемся с оппозицией.
– Конечно, - сказал он, ущипнув ее за нос.
– А теперь обещай мне, что позаботишься о себе, пока я буду в отъезде.
– И ты тоже, - парировала она.
– В этих стенах я чувствую себя спокойно. Мне здесь нечего делать, кроме как сидеть в серале и практиковаться в арабском.
– Ты что, жалуешься, Сарита?
– Нет, но я с большим бы удовольствием предпочла поехать с тобой и, уверена, ты об этом знаешь.
– Да, но нельзя, несмотря на то, что и я хотел бы этого. Боюсь, что твое присутствие не улучшит моего положения.