Кортик. Бронзовая птица
Шрифт:
Тем же путем мальчики спустились обратно. Теперь предстояло осмотреть сарай, который назывался машинным: раньше в нем хранился сельскохозяйственный инвентарь. Он стоял на отшибе. Чтобы попасть в него, надо было перебежать кусок площадки, прямо на виду у дома.
Миша уже собирался выскользнуть из сарая, как вдруг отпрянул назад, чуть не опрокинув стоявшего за ним Коровина. Коровин хотел посмотреть, что так взволновало приятеля. Но Миша крепко стиснул его руку
На верхней ступеньке лестницы стояла высокая, худая старуха в черном платье и с черным платком на голове. Ее седая голова была опущена, лицо изборождено длинными морщинами, острый крючковатый нос загнут книзу, как у птицы. Эта черная, неподвижная фигура казалась мрачной и зловещей в пустынном молчании заброшенной усадьбы.
Мальчики стояли не шевелясь.
Потом старуха повернулась, сделала несколько шагов, медленных, прямых, точно шла она не сгибая колен, и исчезла за дверью.
— Видал? — прошептал Миша.
— Прямо сердце захолонуло, — тяжело отдуваясь, ответил Коровин.
Глава 6
ЧТО ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ?
Миша и Коровин вернулись в лагерь. Все были уже в сборе. В лесу тоже никого не нашли.
Огорченные неудачей, обеспокоенные судьбой пропавших товарищей, усталые и измученные, сели в этот вечер ребята за ужин. А тут еще Кит объявил, что продуктов осталось мало, едва хватит на завтрашний день.
— Не суди по собственному аппетиту, — заметил Генка.
— Можете сами проверить, — обиделся Кит. — Масла почти совсем нет. Сухарей тоже. Круп…
— Не волнуйся! — сказал Миша. — Завтра Генка и Бяшка поедут в Москву и привезут продукты.
Теперь обиделся Генка:
— Все Генка и Генка! Думаешь, приятно таскаться по такой жаре с мешками? Да еще выпрашивать у родителей продукты! Тех дома нет, те не приготовили. Клянчишь, клянчишь…
— Ничего не поделаешь, — сказал Миша. — Не будет же нас кормить государство. Ведь наше государство только восстанавливается. А родителям тоже трудно. В московских семьях размещено десять тысяч детей с Поволжья. Кроме того, каждый москвич отчисляет дневной заработок в пользу голодающих. Понимать надо! — Он многозначительно поднял вверх ложку. — И посылаю тебя потому, что у тебя есть опыт.
Запихивая в рот кашу, Генка самодовольно ухмыльнулся:
— Да, уж будь здоров! Привык я с ними разговаривать: «Ваш Юрочка поправляется. Аппетит зверский. Вчера отгрыз хвост у хозяйской овцы». Вот мне и дают… Эх, черт возьми, найти бы нам богатых шефов, вот бы подкормили! Какую-нибудь кондитерскую фабрику.
— Лучше бы колбасную, — вздохнул Кит и, представив себе, как шипит на сковородке жареная колбаса, зажмурил глаза от удовольствия.
Ребята кончили ужинать, но все еще сидели у костра. Дежурные мыли посуду. Кит, шевеля губами, пересчитывал кульки с мукой и ломти хлеба. Его толстое лицо выражало озабоченность, как и всегда, когда глаза видели, а руки ощупывали что-либо съестное. Генка и Бяшка готовили мешки и сумки для сбора продуктов. Вернее, готовил их Бяшка. Генка же давал ему руководящие указания, а сам в это время осматривал свой знаменитый портфель. Хотя и потрепанный, этот портфель был настоящий, кожаный, со множеством карманчиков и отделений и блестящими никелированными замками. Генка им очень гордился. Отправляясь
«Действует неотразимо, — говорил Генка про свой портфель. — Если бы не портфель, весь отряд давно бы помер с голоду».
А в то время как Генка упражнялся со своим портфелем, Генкин спутник должен был таскать мешок с продуктами.
— Вот что, Генка, — сказал Миша, — родителям Игоря и Севы ничего не говори, а постарайся дипломатично выяснить, не приезжали ли Игорь и Сева в Москву.
— Все выясню, не беспокойся.
— Только осторожно, а то разволнуешь родителей.
— Сказал: не беспокойся! Мамаши и не догадаются. Я спрошу так, между прочим.
— Как ты спросишь?
— Я даже не спрошу, а так это, безразлично скажу: ваш Игорь собирается приехать к вам…
— А зачем?
— Помыться в бане.
— Кто тебе поверит?
— Ага! Тогда я скажу так: он должен приехать в Москву за книгами.
— Это ничего.
— Ну вот, — продолжал Генка; — а если он в Москве, то мамаша скажет: «Ведь он уже дома». А я скажу: «Да? Удивительно! Значит, он меня опередил». Потом спрошу: «А где он?» Она скажет: «Играет на заднем дворе». Тогда я вежливо попрощаюсь, выйду на задний двор и закачу этому Игорю такую плюху, что он подпрыгнет до четвертого этажа.
— Драться, пожалуй, не надо, — заметил Слава.
— Драться, конечно, не надо, — согласился Миша, — но проучить их придется. Я сам бы поехал, но… — он презрительно посмотрел на Славку, — не на кого лагерь оставить. Пусть уж едут Генка и Бяшка.
Бяшка вдруг объявил:
— Я, конечно, поеду, но предупреждаю: если Генка заставит меня таскать мешок, а сам будет своим портфелем размахивать, то я все брошу и уеду! Вот! Прямо заявляю!
— Когда я заставлял тебя одного таскать?! — с негодованием возразил Генка.
— Всегда заставляешь! — закричали все, кто ездил с Генкой за продуктами.
— Спокойно! — сказал Миша. — Таскать будете одинаково. Только не проспите поезд. А мы завтра отправимся в деревню. Пора уже клуб закончить.
Некоторое время все сидели молча, усталые после забот и треволнений сегодняшнего дня.
Костер горел ярким пламенем. Сухие ветки трещали в огне. Искры взвивались в воздух и пропадали в темной вышине ночи.
— Тише! — прошептала вдруг Зина. Все замолчали и обернулись к лесу.
Хрустнула ветка… Зашелестели листья деревьев, точно слабый ветерок пробежал по ним… Послышался чей-то вздох…
Миша сделал рукой знак всем сидеть на месте, поднялся и замер, вглядываясь в темный лес, прислушиваясь к странным звукам…
Неужели Игорь и Сева наконец вернулись?
Глава 7
ВАСЬКА ЖЕРДЯЙ
Но это были не Сева и не Игорь…
К костру подошел Васька Жердяй, высокий парнишка в белой рубахе и узких холщовых штанах, едва прикрывавших острые, худые колени. Прозвали его Жердяем, потому что был он высок для своих лет, очень худ и тощ. Он жил с матерью и старшим братом Николаем на самом краю деревни, в полуразвалившейся избушке. Отец его погиб в германскую войну.